Ефим Черняк - Призрачные страниц истории

Большой вклад в развитие сексуальной версии вносят работы, написанные феминистками по истории феминистского движения. По их мнению, духовные отцы современной либеральной демократии, Гоббс и Локк, фактически обосновали идею патриархата и порабощения женщин. Согласно этой теории, политическим индивидом, который должен обладать правом на свободу и равенство, может быть только мужчина. Такой взгляд полностью воспринимали авторы американской конституции, а вслед за ними законодатели европейских стран. Борьба против «мужского насилия» породила феминизм, что разъясняется, например, в книге А. Д. Ионнисдоттир «Почему угнетены женщины» (Филадельфия, 1994) или в опубликованном в 1988 г. сочинении: B.Л. Булаф, Б. Шелтон, С. Славина «Подчиненный пол. История» и во множестве подобных работ. Еще один пример — книга Ш. Рауботом «Женское столетие. История женщин в Британии и Соединенных штатах» (Нью-Йорк, 1998). Название этой книги можно перевести и как «Женщины в XX столетии». Варианты перевода раскрывают два возможных толкования главной мысли автора: речь идет о борьбе за права женщин в двадцатом веке или о том, что это было столетие, определяющим содержанием которого являлся вопрос о правах женщин. Такая двусмысленность присуща значительной части феминистской литературы, в которой борьба за раскрепощение женщин трактуется как часть сексуальной революции.

Утробный период развития новой версии происходил под прямым воздействием сексуальной революции. Он выразился в широком внедрении вопросов сексуальной психологии и патологии в исторические работы, которое продолжается в увеличившихся размерах по сей день. С ним рука об руку шло воздействие на историографию фрейдизма в его различных вариантах. Именно идеи психоанализа с их притязанием на объяснение сексуальными мотивами психической жизни индивида сыграли особенно крупную роль в подготовке сексуальной версии. Как известно, по учению Фрейда, половой инстинкт — «либидо» (лат. «страсть») является главным побудительным мотивом поступков людей. Общественные мотивы служат только фоном и формой проявления этих неосознанных побуждений, на которые накладывают отпечаток потрясения и травмы, пережитые человеком, особенно в детстве и юношеском возрасте.

(Причем, по мнению части сторонников психоанализа, не обязательно реальных, а лишь принимаемых подсознанием индивида за таковые.) Очень читаемый английский историк П. Гей писал в книге «Фрейд и историки» (Оксфорд, 1985), что ученые «околдованы суевериями, унаследованными от ранних стадий своего развития и политики, только удовлетворяют свои детские фантазии, когда возбуждают их у других». Психоаналитический подход широко применялся при написании биографий известных исторических деятелей: Лютера, Ивана Грозного, Кромвеля, Робеспьера, Наполеона, Рузвельта, Ганди, Гитлера и многих других.

Большинству западных и дореволюционных российских историков было свойственно «персонифицировать» историю, выводя ее ход из личных качеств и мотивов поведения власть имущих. «Персонификация» истории подготовляла ее сексуализацию. Особую роль здесь играло внимание к личной жизни монархов и высших государственных сановников. Нередко выявлялось, что их моральный облик, запечатленный в массовом сознании, имел мало общего с действительностью, а был следствием стараний пропагандисткой машины, средств массовой информации, а в историческом прошлом — школы, церковных проповедей и пр. В биографиях многих исторических персонажей можно было отметить патологические черты их натуры: крайней жестокости, подозрительности, лицемерия, — не имевших, казалось, причин в действительности, которые вместе с тем, однако, давали полный простор для их воздействия на ход событий. Эти патологические проявления, по мнению историков, испытавших влияние фрейдизма, имели сексуальные корни. В поведении исторических персонажей были нередкостью и прямые проявления сексуальной патологии, например, сатириазиса и нимфомании (ненасытного, горячечного влечения к лицам противоположного пола), а также считавшихся противоестественными отклонений — гомосексуализма, лесбиянства и пр. Повышенное внимание к историческим эпизодам, в которых важное — притом преувеличивавшееся историками — значение занимали разные виды половой патологии, являлись огромным резервуаром фактов для сексуальной версии истории.

За прошедшие десятилетия в мире издано множество работ с названием «Секс в истории» или близких ему по смыслу. Например, Р. Таннахил «Секс в истории» (Скарборо Хауз, 1992), Р. Гордон «Тревожный секс в истории» (Бритиш букс, 1995). Это тему изучают по странам и различным историческим периодам, как это делается, например, в книге Т. Хитчкока «Английская сексуальность 1700–1800» (Лондон, 1997).

В разные периоды истории в разных странах предпринимались попытки регулирования, иногда детального и мелочного, сексуальной жизни путем установления обычаев и норм юридического и морального характера. В древнееврейской мишне (части талмуда) в отношении половой жизни мужа и жены предписывалось вести ее «ежедневно для не занятых трудом, дважды в неделю для работников и раз в неделю для погонщиков ослов». За несоблюдение таких норм и правил устанавливались различные наказания. Подобные законы во многих случаях накладывали отпечаток на всю общественную жизнь, даже на исторические судьбы народа. И достаточно было представить, что такое законодательство было результатом влияния самой сексуальной сферы, чтобы сделать крупный шаг в направлении сексуальной версии истории.

Делались попытки применить психоаналитический подход не только к биографиям исторических персонажей и таким путем показать воздействие фрейдистских «комплексов» на историю, но и изображать отношения между крупными общественными группами и государствами как проявление тех же комплексов (например, борьбу между восставшими американскими колониями Англии и метрополией как выражение «комплекса Эдипа» — стремления сына убить отца, чтобы жениться на матери). Психоаналитическую методику широко применяли феминистки при написании истории своего движения, а вслед за ними — поборники прав «сексуальных меньшинств».

В современной психиатрии имеются различные школы, связывающие едва ли не все поступки индивида с сексуальными «импульсами». К их воздействию нередко относят роль, которую играли королевские фаворитки и фавориты в принятии правительственных решений, жажду самовозвеличивания у монархов, проявляющуюся в стремлении к завоеваниям, тщеславие придворных, находящее выражение в интригах и заговорах, честолюбие министров, побуждающее их ради укрепления своей власти пускаться в различные политические авантюры. Еще более явственно проявляет себя «импульс», по мнению этих ученых, в развитии духовной сферы, в философии, литературе, искусстве. Подробное фактологическое изложение под таким углом зрения различных сфер исторического процесса, даже если при этом не делается прямых ссылок на сексуальную первопричину, вполне может включаться в сексуальную версию всемирной истории. Особенно значение сексуального фактора прослеживается при изложении роли психических заболеваний монархов и других политических деятелей. Профессор Вирджинского университета Э. Миделфорт в своей новейшей, недавно опубликованной работе «Сумасшедшие германские князья в эпоху Ренессанса», занимается проблемами секса и безумия правителей на материалах немецкой истории XVI века. Историк К. Кон в вышедшем в 1997 г. исследовании «Женщины на улицах. Очерки по истории секса и власти в Италии эпохи Ренессанса» на материалах того же времени, что и Миделфорт, стремится показать, что менявшиеся сексуальные обычаи изменяли социальное положение женщин по сравнению с поздним средневековьем (кстати, в худшую, а не лучшую сторону, как полагал в прошлом веке знаменитый исследователь Возрождения немецкий ученый Я. Бурхардт).