Ефим Черняк - Призрачные страниц истории

Существуют глубоко сидящие в сознании предрассудки, виртуальные представления, которые способствуют укоренению виртуальных версий различных событий. Среди таких предрассудков надо особенно учитывать этнические и националистические предубеждения. Их отразили даже географические карты, по которым столетиями люди учились представлять мир и место в нем своей страны. Искажения, о которых идет речь, были связаны не с недостатком знаний, а с стремлением видеть свое государство центром мира. На европейских картах Индия и Китай изображались субконтинентами, сравнимыми по размерам с Англией или Францией. Китайцы представляли свою державу серединной империей, вокруг которой ютились остальные страны. Корейские националисты изображали Корею одной из трех мировых держав, наряду с Китаем и «индоевропейским королевством». Подобные карты как бы создавали всемирную виртуальную плоскость, на которой располагались исторические события, облегчая возникновение и укрепление виртуальных версий.

Несовместимость версий вовсе не означает, что они не воздействуют друг на друга. Являясь версиями одного и того же явления, они должны быть сравнимыми. А сравнение уже само по себе на практике приводит к воздействию. Логика далеко не всегда применима, когда речь идет о взаимоотношениях версий, особенно виртуальных. Совместимые версии могут быть неприемлемыми для сторонников одной из них. Несовместимые версии только теоретически исключают друг друга. В действительности несовместимые виртуальные версии, если это соответствует интересам определенных общественных сил, заимствуют друг у друга различные элементы, перекрашиваются, надевают новую личину и противопоставляют себя прежним версиям. Они могут, наперекор логике, сливаться в якобы комплексные версии, невзирая на то, что их отличительные признаки исключают друг друга. Содержание версий может претерпевать эволюцию из-за появления вновь отрытых фактов и изменения политической атмосферы в стране.

Нередко одна и та же версия фигурирует по-разному в сознании различных общественных слоев из-за рыхлости используемых для ее описания исторических понятий. Исторические понятия имеют приблизительный характер, имея наряду с ясно определенной неизменной частью содержания также другую часть, обычно неформулируемую, а подразумеваемую. Эта вторая часть состоит из представлений с нечетко обозначенными границами, которые претерпевают изменение в меняющемся мире. Версии более узких по рамкам событий порой включаются в несовместимые с ними версии более широких событий. Содержание многих несовместимых версий оказывается изменчивым под давлением последующих перемен в условиях жизни и сознании тех общественных групп, которые являются «носителями» данной версии. Версии «перекликаются» друг с другом, образуют объединения из несовместимых частей, подключают и отбрасывают отдельные свои элементы в соответствии с изменением других версий, перестраивают связи между отдельными частями и тому подобное. Такие перестройки становятся средством образования новых версий. Одна из версий всемирной истории формируется ныне на наших глазах и создает представление о путях их возникновения и становления.

Сексуальные темы затрагивались в истории, не говоря уже о литературе и искусстве, во все времена. Но только в наше время можно наблюдать формирование сексуальной версии всемирной истории. И подобно тому, как либеральная интерпретация восходит к произведениям Локка и Монтескье или истолкование с позиций исторического материализма — к трудам Маркса и Энгельса, начальные положения сексуальной версии истории можно обнаружить в сочинениях маркиза де Сада, пусть некоторые ее сторонники и не согласятся признать в нем «основоположника» исповедуемых ими воззрений.

Донатьен Альфонс Франсуа де Сад (1740–1814), от фамилии которого, учитывая историю его жизни, было образовано слово «садизм», являлся отпрыском знатного дворянского рода. Жизнь Сада чуть ли не с младенческих лет представляла собой, когда он обретался на свободе, непрерывную цепь оргий и сексуальных извращений, нередко заканчивавшихся зверскими пытками и убийствами участниц этих вакханалий. Аристократический род и хлопоты влиятельных родственников уберегали маркиза от наказания по всей строгости закона за инкриминируемые ему содомию, богохульство и отравление, но даже такое заступничество не смогло оградить его от неоднократного и многолетнего нахождения за тюремной решеткой. В течение полувека он находился в узилище в правление королей, революционных диктаторов и пришедшей к ним на смену Первой империи. Сад сидел при Людовике XV и Людовике XVI, при Робеспьере и Наполеоне. Маркиза перевели из Бастилии в другое место заключения за десять дней до ее падения и освобождения восставшими парижанами немногих содержащихся там арестантов. И летом 1794 г. только переворот 9 термидора спас де Сада от отправки как «подозрительного» аристократа на следующий день на гильотину. Очутившись на свободе, Сад в течение нескольких лет издал несколько романов, свидетельствовавших как о незаурядном литературном даровании, так и о патологических чертах личности их автора. Одно из этих произведений, роман «Жюстина», Наполеон назвал «самой омерзительной книгой, которая может зародиться только в самом развращенном воображении». Позднее, уже в правление Наполеона, де Сад опять угодил в тюрьму, в коей и оставался до конца жизни. Напротив, в XX веке особенности идеологических баталий привели к тому, что сторонники так называемого «революционного литературного авангарда» провозгласили «божественного маркиза» борцом против буржуазного лицемерия и провозвестником грядущего сексуального освобождения, вечным бунтарем, стремящимся испытать и превзойти все возможности человека. Эта оценка стала получать все большее распространение в годы «сексуальной революции» второй половины XX столетия.

Сад «сексуализировал» идеи французских просветителей. Человек, по мнению Сада, — это ошибка природы. (В наше время мысль о человеке как ошибке эволюции выдвигал известный литератор и философ А Кестлер.) Все стремления индивида сводятся к выживанию и удовлетворению своих желаний. Вследствие этого возникает конфликт между имущими и неимущими, причем бедняки поймут рано или поздно, что все законы морали, включая и осуждение разбоя и убийства, служат богатым. Человек по своей природе — преступник. Только страхом перед наказанием можно заставить человека отказаться от удовлетворения тех его склонностей и желаний, которые нарушают интересы других людей. А такое нарушение происходит при всех его действиях, продиктованных различными стремлениями — от обеспечения себя пищей до уничтожения своих врагов. Среди этих стремлений главное место принадлежит сексуальным желаниям, которые тем более сильны, когда они являются запретным плодом. Проститутка, по разъяснению Сада, является образцом «естественного человека», восхвалявшегося просветителями. Сад прославлял вожделение и насилие, за которыми тянулся след из изуродованных трупов.