Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 5. Мощеные реки.

Он не пристрелил Туму, как всегда делал, если собака в упряжке не могла уже бегать. Он мелко рубил ей мясо и сам выводил из юрты… Два года назад он схоронил ТУму, как человека, за поселком у сопки. «Такой собака больше никогда нету».

Ивану Пиновичу Рультетегину сейчас пятьдесят два года.

* * *

Короткую историю жизни я рассказал со слов старшего сына Рультетегина, Тергувье Павла, со слов табунщиков и соседей, которые теперь знают Ивана Пиновича, со слов самого Рультетегина. Я зашел в дом к нему вечером, на другой день после путешествия по реке. Рультетегин с табунами уже не кочует. Летом уходил из поселка вверх по реке к месту Вай-Ваям — к «сенному месту на реке». Ловит рыбу, готовит на зиму юколу.

Осень и зиму столярничает в совхозе, вечерами («детей-то много, кормить просят»), вечерами он шьет торбаза, делает табунщикам арканы-чауты, делает трубки и коробочки под табак…

В доме было сильно натоплено. Рультетегин сидел на полу, на сухой потертой оленьей шкуре, и пилил ножовкой бронзовый винт от старого парохода. Кто-то принес находку, зная, что Рультетегин «найдет дело каждой железке».

— Однако, хороший блесна будет. Себе немношко делай, табун немношко. Мясо приносят, надо людям что-нибудь хорошо делай. — Он говорит и продолжает пилить большой винт на пластины. Опилки тоже для чего-то сгребает в тряпочку. Неожиданно тухнет свет, но пилка продолжает работать.

— Иван Пинович, а Павел-то почему дома? Я слышал, он в Петропавловске…

— Однако, так, в институте. Я сам позвал. Сказал: «Павел, один год подожди надо, немношко помогай отцу надо. Сестра кончит учебу — ты опять уезжай в Петропавловск».

— А ты в Петропавловске был?

— Однако, нет…

Две совсем Голые маленькие девчурки бегают по избе, визжат, заворачивают в шкуру толстого, как медвежонок, щенка. В углу лежит, наблюдает за этой возней большая собака.

— У вас сколько же ребятишек?

— Однако, семь… Слушай, у тебя пленка имеешь? Ну как сказать… совсем лишний имеешь? Дай Павлу немношко. Пусть учится. Я купил Павлу совсем маленький этот машина, который фотография делай…

Варится в котле на печке оленина. Молчаливая жена хозяина мнет в деревянной чашке ягоды шикши и голубицы, кладет туда рыбу и желтого цвета коренья. Визжат, бегают по избе две чумазые черноволосые девчушки. Схватили у отца из-под рук щепотку опилок, сыпят на щенка сверху и хохочут от удовольствия.

А отец пилит бронзовый корабельный винт. Руки большие, мускулистые, в ссадинах. Он время от времени быстро проводит пальцами по тому месту, где пилит. Сосредоточенное напряженное лицо невидящего человека; когда говорит, чуть наклоняет голову в сторону.

— Руки устал немношко. Надо менять работа.

Из кожаного мешка мастер достает тонкую оленью жилку, подносит к лицу, с помощью языка ловко вдевает жилку в иглу. Красноватого цвета шкурка на глазах у меня превращается в детский не то чулок, не то сапожок…

Я не видел, как Рультетегин танцует. Об этом много рассказывали. Никто из молодых не может танцевать так долго и так умело, как Рультетегин.

Танцует под бубен около юрты и под музыку на маленькой, с пятачок, сцене сельского клуба. И борец он первый на всю камчатскую тундру. На праздниках никто не может положить его на лопатки…

Утром я видел, как Рультетегин шел по делам. Прямой, росту необычайного, просто я не видел таких высоких людей! Красного цвета кухлянка с черным собачьего меха воротником. Высокая палка в правой руке, ножик на поясе. Через плечо перекинут тонкий кожаный поводок. Поводок тянет вперед молодая собака.

— Знаете, он рукой попробует и скажет: лисий след или собачий, свежий или вчерашний…

Слышно через открытую дверь: отчаянно пищит морзянка, но радист не спешит в домишко, заставленный черными ящиками. Мы глядим, как по сопке наискосок движется человек в красной кухлянке.

— Пошел по делам в тундру…

* * *

И два слова еще. Мы, ничем не обделенные, на пиру жизни, частенько хнычем, жалуемся. И в это же время вот сейчас живет Человек в тундре, Иван Пинович Рультетегин.

Фото автора. 20 февраля 1966 г.

(Камчатские репортажи)

Вы не бывали в Долине гейзеров?! Да-а…

А знаете, Ганзелка и Зикмунд сразу туда полетели…

С кем бы ни шел разговор, обязательно спросят: «Вы еще не бывали?..» Долина — самая большая примечательность на Камчатке. Но природа так далеко упрятала ее, что всего только четверть века назад человеческий глаз в первый раз увидел столбы кипящей воды и пара, горячие озера. Увидела долину весной 1941 года геолог Татьяна Ивановна Устинова. Вот что она говорит: «Весьма труднодоступная местность.

Охотники не посещали этих районов, экспедиции тут не бывали, а поблизости побывавшие не спускались в крутостенную, малодоступную долину».

Вспомним, какие гейзеры на земле нам известны. Исландия, Йеллоустонский парк в Соединенных Штатах. Гейзеры Новой Зеландии.

На Камчатке множество горячих ключей, незамерзающих речек, но долина — это, как ученые говорят, феномен природы. Редкий по красоте и величию «закоулок» земли. Мы собрались в долину.

Мы — это Юрий Малюга, глава камчатских туристов, Миша Жилин, корреспондент камчатской газеты, и я. Малюга летит в долину вывозить с базы остатки продуктов. Туристы не все съели за лето, и теперь надо увозить консервы, сахар, мыло и спички. Остатки стережет Коля Порхулев. Совсем один сидит где-то в горах. Прислал записку с геологом: «Медведи подбираются к складу». Потом еще сообщение: «Одного медведя убил». Малюга нервничает, но улететь мы никак не можем — полоса тайфунов…

Наконец все в порядке, летим! Летим высоко над горами. Тень вертолета маленьким прозрачным жучком ползет по каменистому дну каньона. Молодая, нехоженая земля. Одна-единственная палатка за час полета, и возле нее один человек с поднятыми руками. Белые пики потухших вулканов. Будет у нас на пути один непотухший. Вот он уже показался — черный, высокий конус. Один из знаменитостей: Карымский вулкан. Не проглядеть бы… Каждый час вулкан стреляет в небо дымным зарядом. Вот как раз…

Примерно в двух километрах от нас извержение.

Звука не слышно. Клубы черного дыма рванулись кверху и теперь оседают. Вертолет пролетает полосу дыма. Открываю окошко. В кабину врываются запахи паровозной топки. Мелькнул кратер, похожий на блюдце с отколотым краем.

Каменистая площадка в горах. Белая тряпка висит на палке. Никто не выбегает встречать вертолет. Записка: «Ушел пешком на Жупаново. Невмоготу. Коля».

* * *

Шесть километров в гору проходим легко и быстро. Как раз на границе ночи и дня выходим к обрыву долины. Надо спешить, но мы не можем двинуться с места… Каждому пожелал бы прожить такие полчаса. Кровью светится узкая полоска неба. На потухших вулканах снег, тоже красный — кругом красные пятна.