Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 6. У Лукоморья.

Я часто бываю в этом лесу и знаю кое-что из его маленьких тайн. Я знаю поляну, сплошь покрытую буграми «кротовой земли». У кротов на поляне целый подземный город. Земля тут податлива? Или какое лакомство обнаружилось?

Но шахтерская работа велась все лето и осень. Да и теперь из-под снега появляются кучки рыхлой земли. Одна из них растет у нас на глазах, шевелится, пучится, как тесто в горшке.

Если составить веселую карту «моего» леса, то в ней появилось бы много странных названий: «Поляна зеленых дятлов», «Ночлежка», «Столовая», «Ежиное пастбище». Как на любой карте, за названием — какая-нибудь история, но маленькая, конечно, интересная лишь тому, кто был ее участником или свидетелем.

Вот, например, «Ночлежка». Под осень я задержался в лесу. И шел уже наугад в сплошной темноте. Чтобы меньше робеть, я посвистывал, стукал по стволам березовой палкой. На тропинке в молодом сосняке от ударов вдруг поднялась паника: захлопали крылья, кто-то зашуршал, заметался. Я догадался, что распугал ночевавших птиц. В другой раз остался нарочно до темноты — та же история. Хлопок в ладоши или удар по сосенке — переполох, как спросонья в курятнике. В густом сосняке ночевали дрозды и сороки…

Сейчас многие тайны прикрыты снежком. Кто-то уснул, другие до весны улетели. Но кое о чем первый снег расскажет. Вот, например, крупный лосиный след. Он приводит нас к глухому болотцу. Вода замерзла. Но лед совсем тонкий. Лось пробил его ударом копыта и напился из лунки. Это было совсем недавно — оконце во льду едва затянулось и на снегу видны следы от капель, упавших с волосатой лосиной губы.

Людей у большого зеркала льда всегда одолевает желание кинуть, как в детстве, камешек и слушать гулкий, долго не угасающий звук: тек-тек-тек-тек… Что-то необычайно радостное есть в упругой отзывчивости молодого льда.

Весной, когда Борис «писал» тетеревиный и глухариный ток, мы за чаем у лесника вспоминали поэтичные звуки, какие стоит записать для пластинки: шум леса, гроза, скрип уключин на лодке, гудение проводов, капель, журчание воды, олений рев, скрип снега под валенками…

Теперь этот звук. Хочется еще и еще раз запустить в ледяной барабан комок мерзлой земли. Борис пожалел, что не взял приборы для записи.

Я же готов пожалеть, что тащу с собой аппараты и оптику. Стайка синиц и поползень, уронивший при нашем появлении с осени припасенный орех, — вот и вся живность для съемки.

Мы уже стали прикидывать, какими путями выходить на дорогу, как вдруг Борис схватил меня за рукав. В ивняках за болотом объедал ветки лось. И не один. Два, четыре. Пять, шесть… Восемь! Восемь лосей стояли в ста шагах от болота. Скорее, скорее занять удобное место для съемки! Но лоси, кажется, не хотят убегать.

Совсем не хотят. Один рогатый задрал голову, объедает верхушку ивы. Еще два таких же рогатых затеяли драку. Разошлись. Сухой треск от ударов рогами. Но драка, видимо, несерьезная.

Драка была в сентябре, а сейчас это скорее воспоминание об осенней поре страстей. Разошлись. Мирно принялись за еду. Один кивком головы кверху содрал полоску коры у дуба. Другой гложет осину.

Лосей хорошо видно. Четыре рогатых самца. Четыре других — без рогов, но мы никак не можем определить: самки это или молодые самцы. Все восемь зверей в белых «штанах». От этого ноги на снегу не очень хорошо видны. Зато четко видны огромные темные туши. Рога не очень большие. Загнутая книзу губа. Большие ноздри, из них-легкий парок. У всех бородки. Большие уши шевелятся, со всех сторон ловят звуки.

Сделав первые снимки, мы осмелели. Ищем место удобнее, стараемся подтолкнуть лосей на поляну. Не переставая кормиться, они движутся потихоньку. Нас из виду не упускают, но, кажется, не боятся. Один из безрогих улегся под елкой. Остальные едят.

Совсем близко подойти мы все-таки не решаемся. Осенью в этом лесу я встретил одинокого лося. Он тоже не хотел убегать. Я, увлеченный съемкой, ходил за ним по пятам, кидал сучьями, когда он ложился, и, видимо, сильно ему надоел. Дело кончилось состязанием в беге.

Моим друзьям по газете пришлось бы служить панихиду, если бы в последний момент я круто не повернул в сторону. Лось с размаху промчался мимо и тупо остановился, не понимая, куда же я делся. То было осенью, во время гона.

Сейчас звери спокойнее. Но один из безрогих глядит в нашу сторону явно без удовольствия и даже чуть прижимает уши. Это означает готовность обороняться. Держимся шагах в тридцати.

Иногда переглядываемся, счастливые от удачи.

Борис и я — не новички в лесу, но такого видеть не приходилось. Разговор лосей не пугает. Они пригляделись к двум неотступным фигурам и, наверное, считают нас докучливыми, но не опасными существами. Хлопками в ладоши, треском сучков заставляем лосей двигаться понемногу. В северных лесах, где на лосей охотятся постоянно, такая картина немыслима. Лось — осторожный зверь. Достаточно запаха человека, чтобы обратить его в бегство. Но природа привыкает и к человеку. Три десятка лет лосей под Москвой не стреляли, и вот результат: не боятся.

Два часа мы ходим за стадом, как пастухи. Лазим по буеракам, по зарослям ивняка. Остановки делаем, чтобы зарядить новую пленку и вытряхнуть снег из ботинок. Серенький день заметно пошел на убыль. Еще полчаса — и снимать будет уже нельзя. А все еще нет желанного кадра, где бы лоси собрались кучнее и съемке не мешали заиндевелые ветки.

Наконец лоси подходят к обширной поляне.

Но как заставить зверей по ней пробежать? Они привыкли к хлопкам и окрикам, ведут себя, как будто нас вовсе и нет. Остается испытать последнее средство. Лоси не любят собак и боятся их. Борис протирает очки, откашливается и уходит, чтобы из ельника подать нужный нам голос. Я выбираю круг и прячусь для съемки.

Лосей было хорошо видно!

Лай получился вполне натуральным. Лоси как по команде вскинули головы. Трое из них издали звуки, похожие на приглушенное отрывистое мычание. И все стадо цепочкой через поляну кинулось в чащу.

Красив на бегу этот могучий зверь. Ноги, как длинные рычаги. Голова чуть приподнята. Кажется, нет такой чащи, какую не одолел бы в беге исконный житель лесов.

Пытаемся не отстать от лосей… Отдышавшись, мы пожевали холодные яблоки с хлебом и огляделись. Оказалось, стоим у знакомого места. За два часа с лосями мы сделали круг и вернулись к болоту.

Опять швыряем сухие сучки. Тек-тек-тек-тек… — отзывается молодой лед…

«Лосиная лежка». Так, возможно, буду я называть теперь сырое место в лесу, заросшее камышом, рогозом, ивняком и осинками.

— Ну что, домой?

— Домой.