Лев Исаков - Русская война: дилемма Кутузова-Сталина

Не обращаясь к сумеречному, «чётности» великорусского исторического этно-психологического сознания и «нечётности» всех остальных, а исходя исключительно из тактических характеристик «суворовской» 4-ки и «наполеоновской» 3-ки, которые прошли через всю эпопею с 1800 по 1920 год, «русская» 4-ка обеспечивала наилучший из возможных сбалансированный строй 3-х полков линии и 1-го полка резерва на парирование угроз в обороне или обеспечение энергичных маневренных действий свободной силой при наступлении. Это было самое универсальное строение войск, равно нацеленных на оба вида боевых действий: оборонительное и наступательное; и настолько эффективное, что организацию русских дивизий эпохи Крымской войны (4 пехотных и 2 егерских полка) союзники назвали «железной».

Если отбросить все махинации и мошенничества, которые совершил на Бородино Михаил Илларионович Кутузов, то в рамках именно этой традиции он и разгласил/утаил свои замыслы комсоставу в канун боя – оборонительное начало, а по итогу финал: 3 к 1 соотношение боевой массы линии и резерва (2 корпуса из 8).

Европейская «Тройка», утверждённая Наполеоном, ориентирована и полноценно применима исключительно к наступательному взлому, когда 2/3 сил посредственно сковывают неприятеля, а 1/3 занесена для сокрушающего удара., при этом даже не вполне свободного, в ограниченном выборе наступательных маневров; так для неё в целом невозможно значительное удаление от боевой линии т. е. каких-либо глубоких обходов, как опасно ослабляющее её, создающее угрозу собственного разгрома по частям – что великолепно продемонстрировал А.Суворов на Требии. И это естественно для Европейских странёшек, которые в ПРИНЦИПЕ НЕ ЗНАЮТ ОБОРОНИТЕЛЬНОЙ ВОЙНЫ, если понимать под войной насильственное средство достижения политической цели, ПОЛИТИКУ ДРУГИМИ СРЕДСТВАМИ. При ограниченных ресурсах пространства и времени ВОЙНА, как дело СВОБОДНОГО ВЫБОРА, как планируемое и готовящееся мероприятие в Европе может осознаваться ТОЛЬКО НАСТУПАТЕЛЬНОЙ – в противном случае пусть её делает за неё КТО-ТО ДРУГОЙ.

Европейская «Тройка» такое же порождение исторического порядка, как 2-х уланный строй азиатских степных ополчений, знающих свою слабость в лобовой схватке воль, бое «челом», и ищущих победу исключительно во «фланговом жульничестве» двух крыльев, в оправдание которому единственно можно сказать, что именно из него выросло «военное искусство», которое отвергали римляне-пуристы героической эпохи Торкватов и Пирра, и вынуждены были смириться в подлые времена Ганнибала и Сципионов.

Но любопытно, что в этом «октроировании» отечественной военной организации к европейскому «шедевру» именно кавалерия оказалась особенно упруго-неуступчивой к потугам «оевропеенных» голов. То свойство «Четвёрки», относительная автономность 4-го элемента от достаточно обеспеченной боевой линии, позволявшая ему оперировать в значительно большем отдалении т. е. обеспечение в целом контроля над большим пространством, становилась особенно важной для кавалерии по мере утраты ей характера главного рода войск и перемещения на «неправильные» формы боя, фланговое хулиганство и рейдовую партизанщину. Пехоцкие, утверждаясь в примитивном ломе «Вперёд-Назад», надиктованном 1-й Мировой войной, без какого-либо творчества, кроме наращивания «в потай» преобладающего кулака для дробления вражеских скул, восприняли эти новации спокойно – всё равно, как ходить в линейку полков, Втроём или Вчетвером, Фронт из Трёх держать даже легче, а резервы пусть задний умник припасёт… и как-то не заметили, что под Москвой 5-тысячная кавалерийская масса генерала Доватора держала фронт, по протяжённости равный фронту знаменитой 14-тысячной стрелковой дивизии генерала Панфилова – ОБЕ НА НАПРАВЛЕНИИ ГЛАВНОГО УДАРА ПРОТИВНИКА.

Вряд ли эти пертурбации понравились и остались без язвительных комментариев «упёртого строевика», вынужденного изобретать суррогатные формы строевых учений для 2-х эскадронных «ублюдков», и не очень ограничивающего себя в свободе слова: «меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют»; впрочем, уже и отчасти играющегося своей приниженностью: начальство уже разобралось в своих впечатлениях и потребных к тому мерах – Георгия Жукова признали полезной железной метлой для очистки «Аггевых конюшен» и переводят с одного полка на другой поднять-надраить-сдать.

Как обычно «при приёмке полка обнаружились недостатки в боевой подготовке. Особенно плохо обстояло дело с огневой и тактической подготовкой» – жесточайшая (а вы зачем меня сюда послали?) жуковская снимка стружки – блистательный дебют на учениях: хвалят, хвалят, хвалят (Гай, Блюхер, Уборевич; поверх голов, отмечая не полк, а соединение, где такой полк, М.Н.Тухачевский) и… Принимай следующий: «при приёме полка обнаружилось…»

В этой системе отношений была своя хорошая сторона: «пожарный» получал относительную свободу мнений и телодвижений, ограниченных кругом своих обязанностей и немного вовне, в меру зависимости преуспеваний начальства от него; обратной стороной было то, что вынужденно терпя неприятное лицо в ранге «пожарного полковника», начальство и не собиралось его поднимать за пределы этого ранга – Георгий Жуков просидел на полку с 1923 по 1930 год…

Военный человек должен расти и растёт всю жизнь: «вечный лейтенант», «вечный капитан», «вечный майор», «вечный полковник» – это приговор «тут твоя могила», воина нет: он сбежит или утратится; хождение по плац– парадному кругу обратится из средства подготовки к войне в подмену войны, обращая воина в псевдо-воина, армию в псевдо-армию – и за это война убьёт и псевдо-воина, и псевдо-армию.

С Жуковым этого не произошло по единственной причине: он любил и наслаждался тем, что делал – строевое дело и тактику; он возрастал в том, что другие полагали рутиной и проклятием: обращение расхлябанности, неумения, нежелания в единую волю запускаемого курком боевого механизма; возрастая и поднимаясь вместе с ним в кристаллизации шаржировано-изжившего всё стороннее полководца-волкодава, главной целью которого является навязывание СВОЕЙ ВОЛИ всем обстоятельствам судьбы-боя; вплоть до гротеска, до утверждения своей воли как единственной.

Любопытнейший документ являет собой 1-е издание мемуаров полководца, написанное под бдительной редактурой, зачастую диктовкой приставленных «шестидесятнических» демо-курочек, наподобии Ленки Ржевской, уже не «отцов», но ещё более злопамятных «детей» 1953 года.

Ах, какие замечательные, улыбчивые, доброжелательные, интеллигентные образованные люди окружают Георгия Жукова: И.Уборевич, М.Тухачевский, Г.Гай, Н.Каширин, как радушно приветствуют, как щедро благодарят, что в пару-тройку месяцев поднял полк №Х, полк №XX, полк №XXX, и после этого коротенькая фраза, так, безопасной бритвой под мыльной пеной…