Михаил Долбилов - Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II

Корнилов И.П. Русское дело в Северо-Западном крае. С. 294–298 (представление Баранову от 11 ноября 1867 г.).

В отличие от Корнилова, некоторые губернаторы, которым позднее был прислан на рассмотрение составленный Брафманом полный проект причисления евреев к сельским обществам, трезво судили о неизбежных последствиях его реализации, в том числе и в сфере образования. Например, минский губернатор писал: «Евреи не будут пользоваться общими больницами, так как они должны соблюдать кошер, не будут пользоваться общими школами, которые имеют вероисповедный характер… а между тем их общественное имущество перейдет в общинное достояние» (LVIA. F. 378. BS. 1869. B. 40. L. 353 ap. – 354).

Корнилов И.П. Русское дело в Северо-Западном крае. С. 295, 296.

В средних учебных заведениях ВУО училось на тот момент около 390 евреев (из них в гимназиях – 263 против 2847 неевреев), а в приходских и сельских училищах – примерно 1000. Данные по гимназиям приводятся по чуть более поздней (начало 1868 года) сводной ведомости по ВУО: LVIA. F. 567. ap. 6. B. 1411. L. 49.

Корнилов И.П. Русское дело в Северо-Западном крае. С. 300–301.

Немаловажным обстоятельством был выбор Корниловым ближайшего помощника при составлении (а, возможно, и предварительном обсуждении) поворотного доклада в ноябре 1867 года. Черновик документа составлен инспектором ВУО В.П. Кулиным, который, в отличие от своего коллеги, эксперта по еврейским делам Г.Э. Траутфеттера, не был сторонником сохранения отдельной системы еврейского образования (LVIA. F. 567. Ap. 6. B. 1690. L. 46–48 etc.).

Корнилов И.П. Русское дело в Северо-Западном крае. С. 302.

ОПИ ГИМ. Ф. 56. Д. 515. Л. 26 об. (письмо Де Пуле Бессонову от 26 декабря 1867 г.).

Вскоре после неожиданной отставки с должности попечителя в 1868 году Корнилов, убежденный не только в своих административных способностях (не оцененных новым генерал-губернатором Потаповым), но и в таланте политического публициста, засел за писание статьи о еврейском образовании. Вот какими соображениями делился он в ходе работы над ней с бывшим подчиненным, продолжавшим служить в ВУО, В.П. Кулиным: «Довольно ли правильно я характеризую евреев и объясняю источник их паразитизма. Кроме Талмуда, не играет ли тут главную роль их восточное происхождение. Они как будто сродни цыганам». Из других частных рассуждений Корнилова о задачах образовательной политики в империи вполне очевидно, что он разделял фобии многих русских националистов в отношении образованных представителей самых различных нерусских групп. Ограничусь одним примером: «Как ни умен, как ни даровит наш народ, но пока от него требуют только податей и послушания (без этого нельзя обойтись, но это недостаточно), пока не займутся серьезно его воспитанием, пока он будет оставаться сиволапым и серым, до тех пор на его широкой и терпеливой спине будут сидеть не только почтенные Адамы Адамычи, но даже Срульки и Махмудки. Все эти молодцы народ грамотный, значит, и в самом деле грамотность есть сила, без которой Адамы Адамычи, пожалуй, не сидели бы на нас верхом». Мог ли писавший так человек действительно приветствовать перспективу появления многочисленных «Срулек» в гимназиях? (РГИА. Ф. 970. Оп. 1. Д. 908. Л. 24, 80 об. – 81 – письма Кулину от 21 августа 1868 г. и 2 октября 1870 г.).

Дж. Клир подчеркивает важность заявления в 1867 году Толстым своей позиции для ускорения фактической отмены отдельной системы образования (последовавшей, впрочем, только в 1873-м – лаг, которому в работе Клира не дается объяснения) (см.: Klier J. Imperial Russia’s Jewish Question. P. 237–238). В своем анализе я сосредоточиваю внимание на взаимодействии импульса из МНП с факторами реформы, специфическими для ВУО.

LVIA. F. 567. Ap. 6. B. 1411. L. 1–2.

Ibid. L. 45–46, 49 (черновой отпуск Корнилова Толстому от 31 января 1868 г.).

Характерно, что при редактировании процитированной формулировки Корнилов удалил само наименование этих училищ – «отдельные»; в черновике стояло: «не что иное, как начальные или приходские, исключительно для евреев, училища» (Ibid. 53 ар.).

Ibid. L. 46–47 ар., 54–56 ар.

В черновике отношения Корнилов даже заявлял, что «слияние общих училищ с специальными еврейскими уже совершилось в 1861-м году», имея в виду закрытие нескольких училищ 2-го разряда, в которых к тому времени было совсем мало учеников – в отличие от оставленных училищ 1-го разряда (Ibid. L. 53 ар.).

РГИА. Ф. 970. Оп. 1. Д. 103. Л. 3–6 и др. (перебеленный текст «Общих замечаний» по еврейскому образованию, с правкой рукой Корнилова).

И. Чериковер, характеризуя выступления Корнилова против еврейских учебных заведений как «закулисные нажимы» (лишь на том основании, что попечитель ВУО излагал свои взгляды в служебных документах, а не публично), не раскрывает тех бюрократических манипуляций, которые Корнилов действительно совершал вследствие несогласия с мотивами Толстого. См.: Чериковер И. История Общества для распространения просвещения между евреями в России. С. 193–194.

Из гимназий Виленского учебного округа в 1867 году лишь Ковенская могла похвастаться сопоставимым процентом учеников-евреев: 67 из 286 (LVIA. F. 567. Ap. 6. B. 1411. L. 49).

Воззрения Толстого на еврейское образование в 1860–1870-х годах по-разному трактуются в историографии, хотя историки редко артикулируют расхождения между собой по этому пункту. Так, Дж. Клир обнаруживает некий скрытый подтекст в заявлении Толстого (в 1873 году, при обосновании реформы еврейского образования) о том, что отдельные училища исчерпали свою роль, подготовив массовый приток еврейских учеников в общеобразовательные заведения. Согласно Клиру, эта констатация предвосхитила то недовольство, с которым власти вскоре начнут смотреть на увеличение числа евреев в университетах и гимназиях ( Klier J. Imperial Russia’s Jewish Question. P. 238). Цитирую Толстого по первоисточнику – подготовленному в МНП в начале 1873 года докладу «Объяснительные сведения о еврейских начальных училищах и о еврейском учительском институте»: «…дети евреев всех состояний, как богатых и образованных, так, вслед за ними, и бедных и менее образованных, одинаково спешат толпами в общие учебные заведения, оставляя почти пустыми классы многих еврейских училищ… [Это стремление проистекает не столько] из недостатков, которые присущи не одним только еврейским училищам, сколько из сознания, утвержденного опытом, – из того сознания, что общечеловеческое образование есть единственно нормальное и полное и что полуеврейское, полуобщее образование есть нечто неполное. Сказать короче, евреи предпочитают общие училища не потому, что еврейские дурны, а потому, что последние… представляют собою учреждения переходные и что только в общих училищах можно получить целесообразное, истинное образование. …Нет сомнения в том, что с улучшением общих училищ и со введением новой системы общих городских училищ, имеющей дать начальному и общему образованию внутреннюю и органическую, а не внешнюю и механическую, взаимную связь, стремление евреев в наши общие учебные заведения получит развитие еще более широкое» (РГИА. Ф. 733. Оп. 189. Д. 469. Л. 107 об. – 108). На мой взгляд, данные рассуждения не заключают в себе какого-либо намека на необходимость в скором будущем поставить заслон этому движению к образованию. То же самое следует заметить и о соображениях, изложенных Толстым в 1867 году попечителям учебных округов, при первом подступе к этой реформе: он приводил количественные показатели стремления евреев к общему образованию с недвусмысленным одобрением.