Михаил Долбилов - Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II

РГИА. Ф. 733. Оп. 189. Д. 231. Л. 7. Один из случаев, встревоживших столичную еврейскую элиту, произошел еще в 1867 году в Шавельской гимназии (Ковенская губерния). Еврейские купцы этого городка пожаловались на директора гимназии М.В. Фурсова, который, по их версии, заставил еврейских учеников выполнять письменные задания в субботу, угрожая лишить их стипендий и выгнать из гимназии. По версии же самого Фурсова, с которой согласилось начальство, он «испытывал учеников-христиан в письме по диктовке, причем и еврейские ученики сами вызвались подвергнуться подобному испытанию» (Там же. Л. 1–4). Из того, что мне известно о личности Фурсова, велик соблазн заключить, что версия жалобщиков верна. Почти одновременно с «субботней» историей он писал своему коллеге по службе Новикову о жалобах миснагедов на опекаемого им маскила – смотрителя еврейского училища в Тельшах, поэта, писавшего на древнееврейском, Л. Гордона: «Зная источники всех интриг и гадостей еврейских, я прошу Ивана Петровича (Корнилова. – М.Д. ) о дозволении мне отправиться в Тельши и предать суду, т. е. начать уголовный иск (! – М.Д. ) противу зачинщиков дела. Без этой меры мерзостям жидовским конца не будет» (РО РНБ. Ф. 523. Ед. хр. 946. Л. 22–22 об. – письмо от 8 августа 1867 г.; см. также о ходе «расследования» Фурсова: РГИА. Ф. 733. Оп. 189. Д. 232). Тем не менее нельзя утверждать, что в отчете об инспекции в субботу Фурсов непременно лгал: сам дух соревнования, желание блеснуть перед инспектором могли побудить кого-то из еврейских учеников просить о допуске к диктанту, а за ним последовали и другие. Фурсов, правда, не написал, что дал такое разрешение с немалым злорадством, но это уже другой вопрос.

РГИА. Ф. 733. Оп. 189. Д. 231. Л. 9 (справка от 30 июня 1869 г. за подписью Н. Весселя).

РГИА. Ф. 733. Оп. 189. Д. 231. Л. 11–23 об. (отношение Батюшкова от 13 августа 1869 г., постановление попечительского совета Киевского УО от 23 октября 1869 г., отношения дерптского и одесского попечителей от 25 сентября и 20 ноября 1869 г. соответственно и журнал совета министра народного просвещения от 27 марта 1870 г.).

О факторах русификации евреев в учебных заведениях см.: Nathans B. Beyond the Pale. P. 230–232.

Дж. Клир полагает, что к подготовке этого проекта, помимо Леванды и близких ему членов комиссии, был непосредственно причастен и Брафман. Этот вывод основан (кроме того факта, что каждый проект номинально подписан всеми членами) на том, что проект устанавливал постоянный административный и отчасти духовный контроль над религиозной жизнью евреев в лице казенного раввина, а именно Брафман жаловался на пособничество традиционных раввинов кагалу ( Klier J. Imperial Russia’s Jewish Question. P. 178, 473 note 42). Мне участие Брафмана представляется маловероятным хотя бы уже потому, что суть работы комиссии он видел в собственном проекте причисления сельских евреев к крестьянским волостям, который, грозя ломкой многих религиозных верований и порядков, фактически игнорировал раввинов как таковых. По проекту Брафмана все религиозные дела евреев передавались под надзор местного полицейского управления; даже «сходы при синагоге» для «обсуждения предметов, до их веры относящихся», евреи должны были производить под наблюдением христианина – сельского старосты или волостного старшины. При таком устройстве не могло быть и речи о придании раввинскому званию какого бы то ни было административного значения; скорее, Брафман мог надеяться на разложение иудаизма в столь недружественной ему обстановке (LVIA. F. 378. BS. 1869. B. 40. L. 357–357 ар.).

Свидетельство о сравнительном безразличии Брафмана к обсуждению регламентации иудаизма «изнутри» находим в записке Э.Б. Левина о прениях комиссии с еврейскими депутатами в октябре 1869 года. Левин утверждал, что апология казенных раввинов в трудах Комиссии, включая проект реформы культа, целиком исходила от маскилов – выпускников раввинского училища: «Они изощряли свой ум, употребляли самые нелепые софизмы, чтобы очернить и унизить свой народ. …Утверждалось, например, что единственное спасение евреев от фанатизма – это раввины, питомцы раввинских училищ; что во всех государствах Европы ни цивилизация, ни либеральные законы, ни самая эманципация будто бы не могли исправить евреев, а всё сделали одни только образованные раввины, и, наконец, что у нас всему виною только духовные раввины… и вообще последователи Талмуда…». Левин, по его словам, горячо спорил с членами комиссии, доказывая, что «неблагоразумно и нецелесообразно вмешиваться Правительству и законодательству в религиозные дела какого бы то ни было вероисповедания», и не кто иной, как Брафман оказал ему парадоксальную поддержку (руководствуясь совершенно отличными от левинских мотивами): «Вдруг явился мне неожиданный помощник. С другого конца стола встает Брафман и говорит: “Не религия и не талмудисты губят евреев, а сборщики податей и рекрутские поверенные”» (YIVO. Record Groups 80–89. File 756. Folios 63441v–63442v.). Тогда же в «Книге кагала» Брафман писал о недопустимости признания «функции раввина духовною» и крайне резко отзывался о европейских прецедентах государственной регламентации раввината (по его мнению, спасшей иудаизм от неминуемого распада): Брафман Я. Книга кагала. Материалы для изучения еврейского быта. Вильна, 1868. С. lxiii – lxxiv.

Все это дает основание рассматривать проект культовой реформы как плод творчества маскильской группы в Виленской комиссии, а не соавторства маскилов и Брафмана. Следует также отметить, что в тексте проекта нет выпадов против Талмуда, которые, если верить Левину, позволили себе маскилы в устной дискуссии.

LVIA. F. 378. BS. 1869. B. 40. L. 337–337 ар. (записка «О духовных делах евреев вообще»).

С запиской Ревизионной комиссии (см. гл. 5 и 6 наст. изд.) перекликается и следующий пассаж из рассматриваемого проекта: «Обставив все отправления господствующей в империи религии самыми подробными регламентациями, может ли оно (правительство. – М.Д. ) без ущерба для достоинства этой религии изъять из своего ближайшего надзора отправления иноверных исповеданий в Империи? …Правительство, даже не нарушая принципа веротерпимости, не только может, но даже должно следить за проявлениями и внешней обстановкой религиозной жизни своих иноверных подданных, дабы эти проявления не переходили за черту, за которой религиозная жизнь прекращается и начинается жизнь общественная» (Ibid. L. 337 ар.). Стараясь подыграть аргументации, уже примененной местными чиновниками к католичеству, маскилы предлагали внедрить в иудаизм те формы государственного регулирования, аналога которых в своей вере страшились католики.