Абдурахман Авторханов - Технология власти

К ликвидации намечены почти весь состав членов ЦК и половина самого Политбюро. Чистка в самой партии должна была проводиться, как указывалось в официальных документах, приведенных мною в другом месте, не по признаку того, кто кем был вчера, а по признаку "деловому" — кто кем может быть сегодня под Сталиным. Даже больше: большевики-идеалисты, старые революционеры по убеждению, герои гражданской войны по личному мужеству, считались потенциально наиболее опасными врагами будущего режима Сталина. С ними надо было покончить более радикально. Счастье Микояна заключалось как раз в том, что он к ним не принадлежал. Когда Сталин раскрыл свои карты и открыто взял курс на все то, что было наиболее криминальным в самом большевизме, взошла и давно помутневшая звезда Микояна — он был переведен в члены Политбюро вместе со Ждановым (1935 г.), а Ежов был назначен секретарем ЦК и председателем Комиссии партийного контроля (1935 г.). Через год Ежов был назначен наркомом внутренних дел и переведен в члены Политбюро. Таким образом, начиная чистку, Сталин запасся тремя новыми и наиболее надежными голосами в составе Политбюро. Оппозиция в самом Политбюро против чистки Рудзутак, Косиор, Орджоникидзе, Чубарь, Постышев, Петровский, Эйхе (последние три — кандидаты) — оказалась в явном меньшинстве. Теперь Сталин законно, на основании решения большинства Политбюро (сам Сталин, Молотов, Микоян, Каганович, Ворошилов, Андреев, Жданов, Калинин, Ежов) и опираясь на свой первоклассный "Внутренний кабинет" во главе с Ежовым, Поскребышевым и Маленковым, приступил к физической ликвидации "врагов народа".

На XX съезде КПСС хитрый Микоян постарался создать политическое и историческое алиби не только для себя, но и для соучастников этой инквизиции. Он заявил, что "у нас не было коллективного руководства около двадцати лет". Другими словами, Сталин единолично управлял и единолично совершал преступления, начиная с 1933–1934 годов, в том числе и "Великую чистку".

В связи с этой действительно исторической речью Микояна многие, особенно в американской прессе, писали, что Микоян явился инициатором разоблачения Сталина на XX съезде и что он заставил "колеблющегося" Хрущева и других членов Президиума ЦК открыть поход против "культа Сталина" и сталинских преступлений. Даже говорилось, что Микоян — "соперник" Хрущева по руководству партией. Как, должно быть, искренне хохотали в Президиуме ЦК над такими и подобными им предположениями!

Не надо обладать особенной проницательностью в партийных делах Кремля, достаточно более или менее близко знать характер самого Микояна, чтобы быть уверенным, что Микоян лишь читал речь, написанную по установкам и окончательно отредактированную большинством Политбюро, в первую очередь самим Хрущевым.

Почему эта роль досталась именно Микояну? Тут, конечно, могут быть разные догадки. Несомненно только одно: с разоблачениями Сталина должен был выступить один из старых членов Политбюро и, по возможности, тот из них, который физически был наименее причастен к преступлениям НКВД и Сталина. Молотов, Каганович и Ворошилов явно отпадали. Оставался только один Микоян. Тот, который служил не за совесть, а за страх. Тот, который при любых условиях будет спрашивать:

— Чего изволите?

Я не буду останавливаться на характеристике Микояна как министра-коммерсанта. Его качества в этой области мне мало известны. Видимо, официальная его слава талантливого "красного купца" соответствует действительности, хотя масштаб и ассортимент его торговых оборотов никогда не были завидными. Даже был анекдот Такой. В Академию наук СССР группа рабочих и крестьян внесла предложение убрать из русского алфавита букву "м", как излишнюю.

Основание:

Муки нет, молока нет, масла нет, маргарина нет, макарон нет, мяса нет, мыла нет, мануфактуры нет, а есть только Микоян. Но из-за одного Микояна незачем иметь в алфавите отдельную букву.

5. Георгий Маленков (род. в 1902 г., в партии с 1920 г.).

Нынешняя КПСС — детище двух людей: Сталина и Маленкова. Если Сталин был ее главным конструктором, то Маленков — ее талантливый архитектор. В ЦК партии Маленков пришел на техническую работу в 1925 году с четвертого курса Московского высшего технического училища. До 1930 года он был в подчинении Поскребышева сначала в "Особом" секторе", а потом в "Секретариате т. Сталина". Быть сотрудником "Секретариата т. Сталина" означало нечто большее, чем быть рядовым членом ЦК.

Не все члены ЦК знали, что делалось в Политбюро, а Маленков был его протокольным секретарем. Не все члены Политбюро знали, что делалось в "Секретариате т. Сталина", а Маленков заведовал там сектором кадров. Открыл его Каганович. Он же помог ему выйти на "легальную арену". Без этого нельзя было сделаться ни членом ЦК, ни тем более членом Политбюро. Выход на легальную арену состоялся в 1930 году, когда Каганович был назначен первым секретарем Московского комитета, а Маленков — заведующим его отделом кадров (орготдел). Вот здесь, под непосредственным руководством Кагановича, Маленков показал на деле, на что способна "сталинская техника, овладевшая кадрами".

Московская партийная организация — самая большая и ведущая — долгое время находилась под влиянием и руководством правых (Угланов, Котов, У ханов, Рютин и др.). После разгрома группы Бухарина и углановского московского руководства пострадали лишь верхи. Низшие и средние звенья аппарата власти все еще оставались нетронутыми. За них и взялся Маленков. Но власть Маленкова распространялась не только на аппарат, на кадры Москвы и Московской области, но и на партийные организации народных комиссариатов СССР в Москве. За четыре года работы в Московском комитете Маленков радикально очистил партийный аппарат всех этих звеньев не только от бывших правых и "примиренцев", но и от всех, кто проявлял недостаточное понимание духа времени.

Работа Маленкова была оценена как образец "сталинского организационного руководства". Состоялся XVII съезд партии (1934 г.) — последний съезд "коллективного руководства". В своем отчетном докладе на съезде Сталин весь последний раздел посвятил "вопросам организационного руководства". В связи с этим впервые прозвучала и новая теория — о роли и значении "организационной политики". Сталин заявил [387] И. Сталин. "Вопросы ленинизма", стр. 476–477. :

"Хорошие резолюции и декларации за генеральную линию — это только начало дела, ибо они означают лишь желание победить, но не самую победу. После того, как дана правильная линия, успех дела зависит от организационной работы, от организации борьбы за проведение в жизнь линии партии, от правильного подбора людей…

Более того: после того, как дана правильная политическая линия, организационная работа решает все, в том, числе и судьбу самой политической линии, — ее выполнение или провал".