Рудольф Баландин - Тайны Всемирного потопа и апокалипсиса

Однако вернемся к проблеме геологического времени. Предположим, что Земля существует несколько десятков тысячелетий. Так думали почти все передовые ученые XVIII века, том числе и Кювье. Исключение составлял, пожалуй, наш Ломоносов, согласно прикидкам которого (он предложил два метода определения возраста нашей планеты) эта цифра должна была возрасти в сотни раз.

Так вот, если представить себе, каким образом могли возникнуть горные гряды, холмы, глубокие ущелья, крупные речные долины за считанные тысячелетия, то невольно придется признать, что на Земле происходили страшные катастрофы, чудовищной силы землетрясения, Всемирные потопы.

Но как же мог ошибаться Кювье, который вполне профессионально изучал горные породы и содержащиеся в них ископаемые остатки?

Дело в том, что в слоях горных пород геологическое время словно спрессовано. Пласт осадков мощностью (толщиной) в десяток метров накапливался сотни тысячелетий. Вдобавок многие горные породы были частично или полностью уничтожены эрозией, когда в этом районе земная кора поднялась, море отступило, а на его месте возникла суша. Учтем: если в каком-то месте земная кора поднимается со скоростью 1 миллиметр в год, то через миллион лет на этом месте вырастет гора высотой в 1 километр.

Нам очень трудно, а то и невозможно вообразить, что может произойти с окружающей природой за сотни тысяч или миллионы лет. Это ведь не просто цифры годов. Для геолога или палеографа — это история ландшафтов, рельефа, животных и растений, горных пород и минералов.

В масштабах геологического времени наша планета приобретает фантастический облик. Материки начинают перемещаться по поверхности земного шара, словно гигантские амебы, отчасти меняя конфигурацию, соединяясь и вновь расходясь.

Поверхность суши тоже не остается неизменной. Она, словно живая, дышит, в одних местах поднимаясь, а в других опускаясь. Моря перемещаются по ее поверхности, заполняя впадины. Горы постоянно растут, несмотря на то что они так же постоянно разрушаются.

Временами на континентах появляются ледяные покровы. Они быстро растекаются под собственной тяжестью (в масштабах геологического времени лед течет почти как вода), от них протягиваются отдельные языки. Затем ледяные покровы исчезают, а придавленная под их тяжестью земная кора «всплывает».

Вулканы в этом масштабе вздуваются и лопаются, исчезая, подобно пузырям в кипящей каше. Вулканические зоны перемещаются, занимая чаще всего участки контактов континентов и океанов.

Даже скальные горные породы в масштабах геологического времени ведут себя как пластичные тела, особенно на значительных глубинах, при больших температурах и давлении. Они сминаются в складки, как пластилиновые…

Все эти картины не просто игра воображения, а обобщения, основанные на достоверных фактах. Об этом можно было бы говорить много, приводя доказательства и примеры. Таково великое чудо жизни Земли, которое стало достоянием человечества благодаря труду тысяч и тысяч геологов. На фоне этого всякие домыслы о Всемирном потопе или о катастрофе при столкновении нашей планеты с астероидом выглядит вполне убого.

Да, безусловно, около 20–30 тысячелетий назад начали таять покровные ледники Северного полушария. В результате стал подниматься уровень Мирового океана. Но все это происходило не вдруг, а за долгие тысячелетия, совершенно неприметно для людей.

Нельзя исключать возможность отдельных катастроф. Они ведь тоже характерны для жизни земли (так же как для жизни каждого из нас). Однако не следует увлекаться катастрофизмом настолько, чтобы подводить под эту концепцию многое из того, что прекрасно и убедительно доказано геологами без привлечения каких-либо сверхобычных сил и явлений.

В геохронологии «катастрофические» эпохи могут длиться тысячелетия. Скажем, великие оледенения — это не частые и, пожалуй, катастрофические явления, потому что влияют на многие глобальные процессы. Однако по нашим обыденным меркам они продолжались очень долго. Наши далекие предки, жившие в те времена, и не догадывались, что они — свидетели «ледниковой катастрофы».

Кстати сказать, и мы живем в ледниковый период. Потому что покровные ледники находятся на крупнейшем острове планеты Гренландии и в Антарктиде. А ведь в геологической истории покровные ледники бывали на нашей плачете сравнительно редко: чаще всего она не имела, по-видимому, даже полярных «ледяных» шапок.

Итак, не будем путать, по крайней мере, два масштаба времени — наш обыденный и геологический. Только в таком случае мы избавимся от грубых ошибок и наивных заблуждений, корректно обсуждая вопросы, связанные с природными катастрофами, в частности, с потопами.

Обратим внимание на одно немаловажное обстоятельство. Популярность катастрофических концепций отчасти связана с особенностями жизни общества. Вряд ли случайно теория Кювье появилась после Великой французской революции. Мощные социальные перевороты, резкое обострение противоречий между классами и правящими группами, потрясения, связанные с гражданской войной и междоусобицами, убедительно демонстрируют силу, прежде всего разрушительную, общественных катастроф. У натуралиста возникает искушение распространить подобные явления и на жизнь природы.

Известно, что научные идеи проникают в общественное сознание и влияют на него. Но существует и обратная связь. Ученый или философ обитает не в изолированном пространстве, а является частичкой общества и дитем своей эпохи. Текущие события так или иначе отражаются и на его творчестве.

Вспомним о популярной ныне гипотезе рождения Вселенной в результате чудовищного взрыва первоматерии. Ее даже называют теорией Большого взрыва (хотя она имеет не очень надежное обоснование). Когда она возникла и получила признание? В середине XX века, в период окончания Второй мировой войны и взрывов атомных бомб, которые американцы испытали на мирных японских городах Хиросиме и Нагасаки. Явное совпадение социальных катастроф с научной идеей.

В обществе, и в нашей личной жизни, и в окружающей нас природе далеко не все проходит ровно и гладко, путем неприметных незначительных изменений. Эволюционные периоды бывают, но они перемежаются с революционными. Нравится это кому-либо или нет — его личное дело. Скажем, в современной России многие идеологи проклинают революцию, хотя еще недавно они же восхваляли ее. А вообще, глупейшее это занятие — проклинать или восхвалять естественные процессы, сопровождающие жизнь природы и общества.