Андрей Марчуков - Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы

Изменения коснулись не только экономики. С начала 1930-х гг. СССР все больше начинает приобретать черты унитарно-централизованного государства, хотя внешне продолжает оставаться федерацией национальных республик. 22 апреля 1931 г. ЦИК и СНК СССР утвердили положение о гражданстве СССР, которое отныне становилось единым [1292]. А ведь еще многие положения программы и устава Коминтерна, принятые на VI Конгрессе в 1928 г., позволяли утверждать, что граждане СССР рассматривались не столько гражданами государства, сколько ядром мирового социалистического согражданства. А СССР изображался «отечеством мирового пролетариата» [1293]. В 1930 г. вводилась единая система народного образования: в апреле ЦК и СНК СССР приняли постановление об обязательном начальном образовании (4 класса в сельской местности, 7 – в городе), в июле были реорганизованы вузы, техникумы, рабфаки [1294]. Пора левацких экспериментов, различных КИНО и ВИНО, уходила в прошлое (под этими двусмысленными аббревиатурами в 1920-х гг. скрывались Киевский институт народной освиты (просвещения; бывший университет!) и Винницкий институт народной освиты). Вместо них была создана единая и притом эффективная система народного образования с едиными и обязательными программами обучения, учебниками, порядком образовательного процесса. Создание общегосударственной системы образования стало мощным средством укрепления СССР как государства и воспитания подрастающего поколения как граждан Советского Союза, а не той или иной республики. В мае 1935 г. произошла давно назревавшая унификация управления сферой образования, культуры, науки, печати. На месте Культпропа ЦК ВКП(б) в аппарате ЦК было создано пять отделов, получивших право контролировать и направлять деятельность республиканских наркоматов просвещения, ранее центру не подчинявшихся и ревностно следивших за своей самостоятельностью.

Унификация затронула и сферу культуры, чему способствовало учреждение творческих союзов (композиторов, художников, писателей, архитекторов). Союзы создавались и в республиках (например, в 1934 г. был создан Союз писателей Украины). Былое разнообразие литературных и прочих направлений и объединений заменялось одной структурой, в рамках которой должен был осуществляться творческий процесс, контролировавшийся партией, аналогичными творческими союзами и цензурными организациями (Главлит, Главискусство, Главрепертком) на государственном уровне. В конце 1935 г. при СНК СССР был создан общесоюзный Комитет по делам искусств, сосредоточивший руководство культурным процессом. Но при всем том создание единых творческих союзов имело огромное значение для формирования культурной элиты национальных республик, причем именно как элиты республиканской, без иного (классового, образовательного, социального) содержания. Заметим, что в РСФСР подобных организаций в те годы не было.

Сыграл свою роль и внешний фактор, пожалуй главный и определяющий всю русскую историю. Правда, в послереволюционные времена отношение к нему в верхах эволюционировало параллельно с отношением к России. Даже революция 1917 г., от которой велся отсчет новой государственности, планировалась и совершалась не как русская революция, не как революция для России, а как революция всемирная, ломающая прежние национальные рамки. По мере роста интереса к «отдельно взятой стране» менялось и видение внешнего фактора. Советский Союз постоянно находился в ожидании революционной войны или интервенции. А поскольку СССР был в то время единственной социалистической страной и находился в окружении империалистических держав, мотивы войны, фронта, осажденной крепости были на слуху и влияли на всех и на каждого. Это мотив – необходимость крепить оборону перед лицом надвигающегося кризиса капиталистического мира – с новой силой зазвучал во время «великого перелома». Ожидание грядущих битв подразумевало укрепление единства весьма специфически устроенной Советской страны. Нужно было найти нечто такое, что сцементировало бы ее, подвело под государственное единство некий более универсальный и прочный фундамент.

Все эти процессы унификации хозяйственного, идеологического, государственного, культурного пространства СССР рано или поздно должны были поставить следующие вопросы: а кто же живет в Советском Союзе? Что это за люди? Составляют ли они единое сообщество или просто являются неким количеством граждан – не связанных между собой индивидов? И чем для них является Советская страна?

Создание в Советском Союзе новой общественно-политической (и национальной) надстройки было обусловлено его новым социально-экономическим фундаментом, начало ускоренного строительства которого обозначил «великий перелом». «Мы уничтожили национальный гнет. Мы уничтожили национальные привилегии и установили национальное равноправие. Мы уничтожили государственные границы в старом смысле слова, пограничные столбы и таможенные преграды между национальностями СССР. Мы установили единство экономических и политических интересов народов СССР» [1295]– так охарактеризовал этот фундамент на XVI съезде ВКП(б) И. Сталин. Он же заложил «краеугольный камень» в основание нового курса. Еще в феврале 1931 г., выступая на Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности, генеральный секретарь ЦК ВКП(б) сказал, что если раньше у трудящихся России не было (и не могло быть) Отечества, то «теперь, когда мы свергли капитализм, и власть у нас, у народа, – у нас есть Отечество и мы будем отстаивать его независимость» [1296].

Взгляд на население СССР как на новую общность к середине десятилетия утвердился в руководстве страны достаточно прочно. Нужно было пробудить в людях чувство гордости, веру в себя, желание жить и трудиться на благо Родины. Как полагали руководители СССР, это возможно было сделать, если «все население пропитать советским патриотизмом, чтобы каждый гражданин Советской республики… встретившись с гражданином капиталистической страны, всегда чувствовал внутреннее превосходство: я – гражданин Советской республики» [1297]. На страницах прессы, в выступлениях партийных лидеров все чаще стал появляться мотив, не сразу, исподволь, но приближавшийся к непосредственному формулированию этой концепции.

Роль одного из ее разработчиков взял на себя старый ленинец, один из руководителей Советского государства Н. И. Бухарин, занимавший в то время пост главного редактора газеты «Известия». В его статьях проводилась мысль, что в СССР (который представал как государство, а не союз республик) мировой пролетариат обрел «свое отечество», «свою пролетарскую родину». Любовь к Советской родине, по мнению Н. Бухарина, не имела ничего общего с «зоологическим расизмом», «шовинистическим мракобесием», «глупой национальной ограниченностью» и «тупоумием» «буржуазных патриотов». Это была любовь к труду, историческому будущему человечества. Новое понятие – советский патриотизм – он истолковывал вполне в традиционном для коммуниста-интернационалиста духе и провозглашал «доблестью всего международного пролетариата» [1298].