Тимоти Снайдер - Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным

После того, как коррумпированные советские города будут снесены, немецкие фермеры обоснуют, по выражению Гиммлера, «поселения-жемчужины» – утопические фермерские общины, которые будут производить обилие продуктов для Европы. Немецкие поселения на пятнадцать–двадцать тысяч человек каждое будут окружены немецкими селами в радиусе десяти километров. Немецкие поселенцы будут защищать Европу со стороны Уральских гор от азиатского варварства, отброшенного на восток. Борьба на краю цивилизации будет экзаменом на мужество для последующих поколений немецких поселенцев. Колонизация сделает из Германии континентальную империю, способную соперничать с Соединенными Штатами – еще одним смелым фронтирным государством, основанном на истребляющей колонизации и рабском труде. Восток был для нацистов «предопределением судьбы». По мнению Гитлера, «на Востоке похожий процесс повторится во второй раз, как и при покорении Америки». Согласно тому будущему, которое рисовал себе Гитлер, Германия будет обращаться со славянами так же, как северные американцы обращались с коренными индейцами. Как он однажды изрек, российская река Волга станет немецкой Миссисипи [326].

Здесь идеология встретилась с необходимостью. Пока Британия не пала, единственным обоснованным видением империи Гитлера было покорение дальнейшей территории в Восточной Европе. То же самое касалось планов Гитлера относительно освобождения Европы от евреев: пока Британия продолжала воевать, евреев нужно было ликвидировать на европейском континенте, а не на каком-то далеком острове вроде Мадагаскара. В конце 1940-го и в начале 1941 года Королевский флот предотвратил океаническую версию Гитлера насчет «окончательного решения». Мадагаскар был собственностью Франции, а Франция пала, но британцы все еще контролировали морские коммуникации. Союзник, Советский Союз, отверг предложение Германии импортировать два миллиона европейских евреев. Пока Советский Союз и нацистская Германия оставались союзниками, немцы ничего не могли сделать, кроме как принять отказ СССР и выжидать подходящего момента. Но если бы Германия завоевала Советский Союз, тогда она могла бы использовать советскую территорию, как ей заблагорассудится. Как только Гитлер приказал готовиться ко вторжению в Советский Союз, он провозгласил перед большой толпой в Берлинском дворце спорта в январе 1941 года, что в ходе мировой войны «с ролью еврейства в Европе будет покончено». «Окончательное решение» последует не за вторжением в Британию; планы на него были отложены на неопределенное время. Оно последует за вторжением в Советский Союз 22 июня 1941 года. Первые массовые расстрелы будут происходить в оккупированной Советской Украине [327].

Советский Союз был единственным реальным источником продовольствия для Германии и ее западноевропейской империи, которые вместе и порознь зависели от импорта продуктов. Гитлер знал, что в конце 1940-го и в начале 1941 года 90% продуктовых поставок из Советского Союза осуществлялись из Советской Украины. Подобно Сталину, у Гитлера была тенденция считать саму Украину геополитическим ресурсом, а ее население – инструментами обработки земли, инструментами, которыми можно обменяться с другими или выбросить. Для Сталина обладание Украиной было предпосылкой и доказательством триумфа его версии социализма. Зачищенная, голодная, коллективизированная и терроризируемая – она кормила и защищала Советскую Россию и остальной Советский Союз. Гитлер мечтал о плодородном украинском черноземе, предполагая, что немцы возьмут с ее территории больше, чем СССР [328].

Продукты из Украины были так же важны для нацистского видения восточной имерии, как и для сталинской защиты целостности Советского Союза. Украинская «крепость» Сталина была украинской «житницей» Гитлера. Генералы немецкой армии подытожили в августовском исследовании 1940 года, что Украина, «с точки зрения сельского хозяйства и индустрии, – самая ценная часть Советского Союза». Герберт Бакке, ответственный гражданский плановик, сообщил Гитлеру в январе 1941 года: «оккупация Украины освободит нас от всех экономических проблем». Гитлер хотел Украину «для того, чтобы никто не заставил нас снова голодать, как это было в прошлую войну». Покорение Украины сперва оградило бы немцев от британской блокады, а затем колонизация Украины позволила бы Германии стать глобальной державой по модели Соединенных Штатов [329].

В отдаленной перспективе нацистский «Генеральный план “Ост”» предполагал захват сельскохозяйственных земель, уничтожение всех, кто на тех землях трудился, и заселение их немцами. Но пока что, во время войны и сразу же после ее (ожидаемого) быстрого завершения, Гитлер нуждался в местном населении, которое бы собирало урожай для немецких солдат и гражданского населения. В конце 1940-го и в начале 1941 года немецкие архитекторы войны решили, что победоносным немецким войскам в завоеванном Советском Союзе следует использовать инструмент, который Сталин изобрел для контроля за поставкой продуктов, – колхозы. Некоторые немецкие политические архитекторы хотели упразднить колхозы во время вторжения, полагая, что это поможет Германии получить поддержку украинского населения. Экономические плановики, однако, полагали, что Германии нужно сохранить колхозы, чтобы кормить армию и немецкое гражданское население. Они одержали победу в этом споре. Бакке (эксперт Геринга по продовольствию в Управлении по четырехлетнему плану) сказал, что «немцам пришлось бы основать колхозы, если бы советский режим уже об этом не позаботился» [330].

С точки зрения немецких плановиков, колхозы нужно было использовать снова, чтобы заморить голодом миллионы человек: на самом деле, в это время в планах было уничтожение десятков миллионов. Коллективизация принесла голодомор в Советскую Украину – сначала как непреднамеренный результат неумелости и нереалистических планов зернозаготовок, а после как умышленный результат карательных операций по изъятию продовольствия в конце 1932-го и начале 1933 года. Гитлер же, наоборот, наперед планировал заморить голодом ненужное советское население. Немецкие стратеги рассматривали те части Европы, которые уже были под немецким доминированием и в которые нужно было импортировать продукты, чтобы прокормить около двадцати пяти миллионов человек. Они также учитывали Советский Союз, чье городское население увеличилось примерно на двадцать пять миллионов человек после Первой мировой войны. Они видели перед собой довольно простое решение: последние должны умереть, чтобы первые могли жить. По их подсчетам, колхозы производили как раз нужное количество продукции, чтобы прокормить немцев, но недостаточное, чтобы прокормить народы Востока. Поэтому в этом смысле они были идеальным устройством для политического контроля и экономического баланса [331].