Тимоти Снайдер - Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным

Глава Службы безопасности (СД) в столице грейзеровского округа, городе Познань, предложил свое решение 16 июля 1941 года: «Этой зимой есть опасность, что евреев будет нечем кормить. Нужно очень серьезно подумать, не будет ли самым гуманным выходом прикончить евреев, которые не могут работать, каким-нибудь быстродейственным способом. Это в любом случае будет лучше, чем дать им умереть с голоду». «Быстродейственным способом» был угарный газ, уже использовавшийся в программе «эвтаназии». Газенваген был опробован на советских военнопленных в сентябре 1941 года; после этого газенвагены использовались в оккупированных Беларуси и Украине, особенно для уничтожения детей. Машиной убийства в Хелмно был газенваген, который работал под наблюдением Герберта Ланге, травившего газом калек по программе «эвтаназии». Начиная с 5 декабря, немцы использовали центр в Хелмно для уничтожения евреев на территории Вартеланда. В Хелмно в 1941 и 1942 годах были уничтожены около 145 301 евреев. Центр в Хелмно продолжал работать до тех пор, пока еврейское население Вартеланда не сократилось до очень функционального трудового лагеря в гетто города Лодзь. Однако убийства приостановились в начале апреля – тогда, когда начались убийства в Люблинском округе [526].

Белжец должен был стать новой моделью, более эффективной и долговечной, чем Хелмно. Скорее всего, Глобочник после консультации с Виртом решил построить постоянный центр, где можно будет травить газом большое количество людей одновременно внутри помещения (как в программе «эвтаназии»), но где угарный газ будет надежно вырабатываться двигателями внутреннего сгорания (как в газенвагенах). Вместо того, чтобы парковать автомобиль, как в Хелмно, предполагалось снять двигатель с машины, подсоединить его трубками к специально построенной газовой камере, окружить эту камеру забором, а затем соединить фабрику смерти с населенными центрами посредством железной дороги. Такими были простые инновации в Белжеце, но их было достаточно [527].

* * *

Нацистское руководство всегда считало польских евреев корнем еврейской «проблемы». Немецкая оккупация разделила евреев, которые были польскими гражданами, на три разные политические зоны. С декабря 1941 года около трехсот тысяч польских евреев жили в Вартеланде и на других польских землях, аннексированных Германией. Теперь их умерщвляли газом в Хелмно. Примерно 1,3 миллиона польских евреев на восточной стороне от линии Молотова-Риббентропа были расстреляны, начиная с июня 1941 года, и большая их часть была уничтожена в 1942 году. Самую большую группу польских евреев во время немецкой оккупации составляли евреи в различных гетто Генерал-губернаторства. До июня 1941 года в Генерал-губернаторстве содержалась половина довоенного населения польских евреев – примерно 1 613 000 человек. (Когда Галиция была добавлена к Генерал-губернаторству после вторжения Германии в Советский Союз, число евреев в Генерал-губернаторстве достигло 2 143 000 человек. Эти около полумиллиона евреев Галиции, которая была расположена на восток от линии Молотова-Риббентропа, были объектом расстрелов) [528].

Когда Гиммлер и Глобочник начали в марте 1942 года уничтожать польских евреев в Генерал-губернаторстве, они взялись за недвусмысленную политику ликвидации самого многочисленного еврейского населения в Европе. 14 марта 1942 года Гиммлер провел ночь в Люблине и разговаривал с Глобочником. Через два дня немцы приступили к депортации евреев из Люблинского округа в Белжец. В ночь на 16 марта около тысячи шестисот евреев, у которых не было документов, были схвачены в Люблине во время облавы, отосланы в Белжец и отравлены газом. Во второй половине марта 1942 года немцы начали очищать Люблинский округ от евреев – село за селом, город за городом. Герман Гёфле, заместитель Глобочника по «переселению», возглавил команду, которая разрабатывала необходимые методы. Евреи из маленьких гетто были переведены в большие. Затем евреи, имевшие опасные связи, предполагаемые коммунисты, а также ветераны польской армии были расстреляны. На последнем подготовительном этапе население было отфильтровано и мужчинам помоложе, подходящим для работы, выдали новые документы [529].

На запад от линии Молотова-Риббентропа немцы устроили так, чтобы самим меньше заниматься непосредственными убийствами. Институты гетто – юденрат и еврейская полиция – были обращены на уничтожение самого гетто. Люди Глобочника, начиная акцию в определенном городке или большом городе, связывались с местной Полицией безопасности, а затем собирали силы немецкой полиции. Если в распоряжении немцев были силы еврейской полиции (а они у них были в общинах любого размера), тогда от еврейских полицейских требовалось провести б о льшую часть непосредственной работы по сбору их собственных соплеменников для перевозки. В городах у еврейской полиции не было оружия, они могли использовать только физическую силу против своих собратьев-евреев. Иногда мужчины из Травников тоже оказывали в этом помощь [530].

Немецкая полиция приказывала еврейской полиции собрать еврейское население в условленном месте к условленному времени. Поначалу евреи часто приходили к назначенному месту, соблазнившись обещаниями еды или более привлекательной работы «на востоке». Затем, в ходе облав, проводившихся по нескольку дней подряд, немецкие и еврейские полицейские оцепляли определенные кварталы или дома и принуждали их жителей идти к месту сбора. Маленьких детей, беременных женщин, калек и стариков немцы убивали на месте. В городах покрупнее, где требовалось больше одной облавы, процедура повторялась с нарастающей жестокостью. Немцы планировали ежедневные квоты, чтобы наполнить поезда, и иногда передавали эти квоты еврейским полицейским, которые несли ответственность за их выполнение (рискуя потерять работу, а значит, и жизнь). Гетто было оцеплено во время проведения акции и после нее, так что немецкая полиция могла мародерствовать без сопротивления со стороны местного населения [531].

Оказавшись в Белжеце, евреи были обречены. Они прибывали безоружными в закрытое и охраняемое заведение, имея мало шансов на осознание собственного положения, а тем более на сопротивление немцам и вооруженным «травникам». Как и пациентам центров «эвтаназии», им говорили, что им придется войти в определенное здание для прохождения дезинфекции. Они должны были снять одежду и сдать ценности под предлогом, что те будут продезинфицированы, а затем возвращены. Затем их голыми отводили в камеры, куда закачивались вьіхлопные газы от двигателя, содержащие угарный газ. Только двое или трое евреев, привезенных в Белжец, выжили; остальные, 434 508 человек, погибли. Вирт командовал этой фабрикой смерти до лета 1942 года и, кажется, преуспел в исполнении своих обязанностей. После этого он был инспектором Белжеца и двух других фабрик смерти, построенных по той же самой модели [532].