Герд Кёнен - Между страхом и восхищением: «Российский комплекс» в сознании немцев, 1900-1945

Действительно, правительственный и конституционный кризис, завершившийся в июле 1917 г. смещением Бетман-Гольвега, стал результатом объективных противоречий в германской военной политике и постоянно меняющегося влияния политических сил и институтов, но вместе с тем и выражением подспудного нарастания пораженческих настроений, социального недовольства и демократических устремлений в широких слоях населения. «Брюквенная зима» 1916–1917 гг. на долгое время подорвала доверие к руководству страны, а неограниченная подводная война и вступление в войну США способствовали новой эскалации мировой войны, сопряженной с ростом человеческих жертв, конца же ей не предвиделось.

Однако поначалу кризис вылился в новое неустойчивое равновесие между слабеющим правительством и большинством в рейхстаге, последнее же, вместо того чтобы решиться на реальную демонстрацию своей силы и настоять на введении в стране парламентской системы, создало собственный орган — «межфракционный комитет». Но ироническое название комитета — «интерсовет» [61] Иронический подтекст создавался тем, что слово «совет» давалось по-русски в немецкой транслитерации — Inter-Sowjet. — Прим. пер. — показывало, насколько сильно фактическая ситуация в Германии отличалась от российской. Отколовшиеся от социал-демократического большинства и объединившиеся в НСДПГ (Независимую социал-демократическую партию Германии) силы абсолютно не были способны на инициативу революционного характера — что и отразилось в их почти наивных ссылках на события в России {291} 291 См.: Zarusky J. Vom Zarismus zum Bolschewismus. Die deutsche Sozialdemokratie und der «asiatische Despotismus» // WÖS. Reihe A. Bd. 5 / hg. G. Koenen, L. Kopelew. S. 109 f. [рус. пер.: Царуски Ю. От царизма к большевизму. Германская социал-демократия и «азиатский деспотизм» // Германия и русская революция, 1917–1924 / изд. Г. Кёнена, Л. Копелева. Т. 5–1. М., 2004. С. 106. — Прим. пер.]; Matthias E. Die Rückwirkungen der russischen Oktoberrevolution auf die deutsche Arbeiterbewegung // Deutschland und die Russische Revolution / hg. H. Neubauer. Mainz, 1968. S. 78 ff. .

Надо сказать, что в листовках, призывавших весной 1917 г. к забастовке, подобные отсылки к российскому примеру встречались весьма часто. Так, в одной лейпцигской прокламации говорилось: «Яркий пример подают российские рабочие, опередившие вас. Ступайте им вослед и делайте то же самое. Из прусско-германского мрака — вперед к сияющей свободе народа». Листовка, выпущенная во время апрельской стачки в Берлине, требовала от германского правительства, со ссылкой на прокламации Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, соответствующего заявления о «готовности к немедленному заключению мира при отказе от любой явной и скрытой аннексии». В перечне политических требований содержался также призыв к предприятиям и профессиональным группам «направлять представителей для формирования совета рабочих». Берлинская газета «Бёрзен-курир» от 20 апреля 1917 г. возмущенно прокомментировала: «Хотят, значит, действовать по-русски!» {292} 292 Цит. по: Norden A. Zwischen Berlin und Moskau. Zur Geschichte der deutsch-sowjetischen Beziehungen. Berlin (DDR), 1954. S. 44 ff.

Еще сильнее событиями в России были потрясены войска на Восточном фронте. В сводке Военного министерства от 13 апреля сообщалось: «Из одной восточной дивизии докладывают: по мнению агента, осуществляется пропаганда немедленного Заключения мира и присоединения к российской революции. В дивизии уже циркулируют листовки, доходящие до таких крайностей, как предложения больше не стрелять в русских и не подписываться на военные займы» {293} 293 Ibid. S. 44 f. .

Из воспоминаний, собранных главным образом историками ГДР, выросла целая эпопея о массовых германо-российских братаниях. Они действительно имели место весной 1917 г. на многих участках Восточного фронта, и самое позднее осенью, до и после захвата власти большевиками, это привело к широкомасштабному Разрушению линии фронта. Однако канонизированные фотографии солдат, танцующих на льду, несколько вводят в заблуждение. Ибо какими бы спонтанными и искренними ни были солдатские контакты через линию фронта, они так и не выходили из-под власти закона войны — или уже закона гражданской войны.

В самом деле, германские военные власти, в свою очередь, энергично старались с помощью активной пропаганды играть на усталости от войны в среде российских солдат и заключать неофициальные перемирия. В этом им содействовала окопная пропаганда большевиков — даже если они то тут, тот там обращались с соответствующими призывами к немецким и австрийским солдатам. Вообще говоря, «сотрудничество» германской и российской революционной пропаганды имело место уже в лагерях военнопленных в Германии, где в 1915 г. начали делить военнопленных по национальностям и обрабатывать их с помощью эмигрантских групп — среди которых были и большевики {294} 294 Angaben zur Propaganda unter den russischen Kriegsgefangenen in Deutschland // Strazhas A. Deutsche Ostpolitik im Ersten Weltkrieg. Der Fall Ober Ost, 1915–1917. Wiesbaden, 1993. S. 26 f. Письма Ленина и Крупской Малиновскому недавно опубликованы (В. И. Ленин. Неизвестные документы, 1891–1922. М., 1999; Pipes R. The Unknown Lenin. New Haven; London, 1998. P. 31). . [62] В конце 1917 г. в немецких лагерях содержалось около 1,3 млн. военнопленных, в том числе 11 тыс. офицеров. В Австрии находился еще 1 млн. военнопленных. В 1915 г. вышла русскоязычная газета военнопленных «Русский вестник», а через некоторое время и украиноязычный «Вестник союза вызволения Украины», издававшийся «Союзом освобождения Украины». С 1916 г. начали выходить газеты военнопленных с социалистически-интернационалистической ориентацией — «На чужбине» и «Товарищ», а также брошюра «Интернационал и войны». Большевики также находили постоянные каналы для доставки своих газет в немецкие лагеря для военнопленных. Так, Ленин за долгие военные годы имел возможность переписываться с бывшим лидером большевистской фракции в Государственной думе Малиновским, который в 1914 г. попал в немецкий плен. В этих письмах Ленин настаивал на том, чтобы Малиновский начал свою «работу» и проводил «исследования». Действительно, Малиновский уже в 1916 г. смог читать лекции в германских лагерях для военнопленных и получать (как и другие пленные большевики) революционную литературу.

Претензий фронтовиков, возвращавшихся побежденными с войны, опасались правительства всех участвовавших в войне держав. И опасения эти были справедливыми: ленинский лозунг о превращении мировой войны в гражданскую, который пока еще считался сектантским, стал в России в 1917 г. — без содействия большевиков или с их помощью — социальной и политической реальностью. Однако обращенный внутрь реваншизм мог явить всю свою мощь лишь в том вакууме, который образовался после свержения царизма в таком зависимом от государства обществе, какое существовало в Российской империи. В этом смысле я в другом месте назвал катастрофические события лета и осени 1917 г. в России процессом «инволюции» {295} 295 См.: Koenen G. Utopie der Säuberung. Was war der Kommunismus? Berlin, 1998. S. 43–62. .