Понсон Террайль - Капитан Мак

- Монсеньор, - сказал лейтенант, - я думаю, что пора предупредить сеньора города Парижа и отдать распоряжение соорудить виселицу.

И Вильро ушел.

Господин де Гито вскочил и хотел бежать за ним, как вдруг его остановила чья-то сильная рука, и молодой, веселый и жизнерадостный голос воскликнул:

- Черт побери, господин комендант, сроду я еще так не веселился!

Господин де Гито застыл на месте, оказавшись лицом к лицу с капитаном Маком.

Капитан был в прекрасном настроении; он весь раскраснелся от удовольствия, и его радостное лицо составляло разительный контраст со смертельно бледным лицом господина де Гито.

- Он! - прошептал господин де Гито.

Он отступил еще на шаг; по его виду можно было подумать, что умереть предстоит ему... Но Мак ничего не заметил. Он был так счастлив!

Бал, свечи, звук скрипок, а, может быть, и нежные прикосновения Сары, с которой он много танцевал, совершенно опьянили его. Сердце его было переполнено.

В эту минуту он, наверное, не согласился бы променять свою шпагу на королевский скипетр.

Взяв под руку господина де Гито и увлекая его в другую гостиную, он без умолку говорил:

- Пресвятое чрево, господин комендант, как говаривал покойный король, пресвятое чрево! Прекрасный праздник! А какие туалеты!.. Женщины - просто божественные: кружева, камни и ангельские улыбки! Как приятно сидеть у вас в тюрьме! Немногого не хватает, чтоб я вообще отсюда не вышел!

- Ах, да замолчите же вы! - сказал надломленным голосом господин де Гито, но Мак его не услышал.

Юный безумец продолжал:

- А знаете, ваша крестница Сара восхитительна! Если бы я был уверен в том, что она меня полюбит, я думаю, я бы маршалом стал!

Господин де Гито вздохнул. Поддерживаемый под руку Маком, он походил на подвыпившего стрелка.

- Между нами говоря, - продолжал капитан, - мне, ей-ей, кажется, что я ей тоже нравлюсь! Я еще не знаю, чем все это кончится, но, черт возьми, есть люди, которым не так везет, как мне!

- Те, которых ведут на виселицу, - прошептал господин де Гито.

- Фу! Что за черные мысли! - ответил весело капитан. - Кто же на балу говорит о повешенном!

Но, произнеся эти слова, он взглянул на господина де Гито и, пораженный его бледностью и похоронным видом, невольно вздрогнул.

- О черт! - воскликнул он. - Что с вами, сударь?

- Со мной?

- С вами!

- Да, ничего... совсем ничего.

- Вы очень бледны.

- Здесь слишком жарко.

- Да у вас такой вид, будто вы кого-то похоронили.

- В самом деле?

- Черт побери, господин комендант, Мака не так легко обмануть.

- Ах!

- С вами приключилась какая-то неприятность?

- Может быть, и так.

- Так расскажите мне о ней. Откровенность облегчает душу.

- Не всегда.

- Ба, вот сами увидите! Так что с вами случилось?

- Пришел один приказ, - замогильным шепотом ответил господин де Гито.

- И этот приказ...

- Касается одного нашего заключенного...

- Ах, черт! - сказал Мак. - В Шатле их двести или триста. Это что, приказ подвергнуть пытке?

- Нет, еще хуже...

- Смертный приговор?

- Вы сами сказали, - еле выдохнул господин де Гито; ноги его по-прежнему не держали.

- Да, хорошенькое дельце! И когда?

- На рассвете.

Голос господина де Гито дрожал так сильно, что капитан осмелился заметить:

- Боже правый! Господин комендант, у вас не, тот характер, чтобы быть главным тюремщиком королевской тюрьмы Шатле. Слишком у вас мягкое сердце для таких страшных обязанностей!

- Кому вы это говорите? - вздохнул господин де Гито. - Поэтому я завтра же подаю королю прошение об отставке.

- Но это безумие!

- Нет, это не безумие, - сказал внезапно воодушевившись, господин де Гито, - я солдат, а не палач.

- Но пока что приказ придется выполнить и осужденного повесить.

- Увы!

Господин де Гито произнес это с таким отчаянием, что Мак воскликнул:

- Так вы питаете к вашему пленнику такой интерес?

- Огромный.

- И все же, он преступник?

- Нет, он невиновен.

И на глазах господина де Гито появились слезы.

Мак больше не смеялся.

Господин де Гито трясущимися руками нервно теребил кружево воротника и, казалось, был в глубоком горе. Внезапно в мозгу капитана вспыхнуло предчувствие и, взяв за руку господина де Гито, он спросил:

- Вы говорите, что этот человек невинен?

- Да.

- И он вас интересует?

- Я чувствую, что полюбил бы его, как собственного сына.

- Спасибо, господин комендант.

И Мак пожал руку добряка-коменданта.

Тот чуть не вскрикнул.

- Я понял, - закончил мысль Мак. - Заключенный, которого должны повесить на рассвете - это я.

Господин де Гито ничего не ответил и закрыл лицо руками.

- Гм! Удар достаточно сильный... особенно, когда не ждешь... Но в конце концов, не первый в моей жизни...

Некоторое время оба торжественно молчали.

Потом господин де Гито прошептал, и в голосе его слышалось отчаяние:

- Я хотел вас спасти... Я уже целый час пытаюсь сделать все, что в человеческих возможностях. Но ваши враги могущественны, и я против них бессилен!

- Ах, вот как! - воскликнул Мак, обретший свое обычное хладнокровие. Оказывается, у меня есть враги?

- Да, и из них самый главный - дон Фелипе д'Абадиос. Это он добился приказа о вашей казни.

- Негодяй!

И это было единственное слово, которым Мак выразил весь свой гнев.

Минуту помолчав, он продолжал:

- Посмотрим, попробуем рассуждать логично. С одной стороны, возможно, донья Манча сделала дону Фелипе какие-нибудь признания. А дона Фелипе... дона Фелипе капитан Мак и без того несколько стеснял... Так что все сыграно, как надо.

- Что вы говорите? - шепотом спросил господин де Гито.

- Так, ничего... вспоминаю одно маленькое приключение, героями которого были испанец дон Фелипе и я. Но, поскольку роль его в этой истории была не очень благовидна, он, естественно, решил мне это припомнить.

И Мак, став совершенно спокойным, снова взял за руку господина де Гито.

- Господин комендант, - сказал он, - прошу вас об одной единственной милости.

- Говорите!

- Клянусь вам своей шпагой, которую я обнажал только в защиту правого дела, клянусь вам честью солдата, которую я ничем не запятнал, что я не буду пытаться бежать.

- И что же?

- Позвольте мне танцевать до рассвета.

Господин де Гито с изумлением воззрился на этого человека, которому оставалось жить всего несколько часов и который просил разрешения их протанцевать.

- Вы безумец, но вы великолепны!

- Нет, я просто молод, - ответил Мак.

И, пожав руку глубоко расстроенного коменданта, он добавил:

- Я сейчас приглашу на вальс вашу крестницу.

И он отошел легкой походкой, высоко неся голову, как будто он шел навстречу своей невесте.

Господин де Гито в отчаянии снова упал на стул.

Мак собирался вернуться к гостям и уже искал глазами Сару, как вдруг ему преградил дорогу какой-то насмерть перепуганный человек. Он был совершенно вне себя, глаза его блуждали. Мак узнал Сидуана.