Понсон Террайль - Капитан Мак

Но донья Манча не произнесла ни слова, не сделала ни одного движения. Она сидела как громом пораженная. Дон Фелипе заговорил снова:

- Я надеюсь, сестрица, что вы больше не будете противиться моим планам?

Эти слова заставили донью Манчу вздрогнуть.

- Что вы хотите сказать? - спросила она.

- Как что? То, что вы теперь позволите мне... освободить вас от капитана.

Глаза испанки метнули молнию.

- Нет, - ответила она.

- Вы сошли с ума!

- Возможно...

- Этот человек был вам обязан всем, и он заслуживает кары.

- Ну что же, - ответила она резко, - я беру это на себя.

- Вы?

- Да, я. Моя месть - это мое личное дело.

И она пристально посмотрела на дона Фелипе горящим взором.

- Слушайте меня внимательно, брат, - сказала она.

- Говорите, сестра.

- С этой минуты вы мне отвечаете за жизнь капитана. И отвечаете мне своей жизнью. Вы поняли меня?

- Нет, ей-богу, - воскликнул дон Фелипе, - мне просто тяжело слушать, как девушка из нашего рода говорит такие вещи!

Донья Манча пожала плечами.

- Я повторяю вам, - сказала она, - что, если с капитаном Маком случится несчастье...

- Так что тогда будет?

- Я поеду к кардиналу и открою ему весь план испанского заговора.

- Прошу прощения, - произнес все так же насмешливо дон Фелипе, - а если капитан вдруг умрет от несварения желудка или ему печная труба с крыши свалится на голову, я тоже буду виноват?

- Прощайте, - сказала донья Манча, - мне необходимо остаться одной. Прошу вас, уйдите.

Дон Фелипе направился было к выходу, но по дороге подошел к окну и выглянул в сад. Потом, повернувшись к донье Манче, произнес:

- Скажите, сестра, вы ведь достаточно плохо думаете обо мне и, пожалуй, способны предположить, что сцена в зеркале, которую я вам показал - это колдовство, к которому я прибегнул, чтобы погубить капитана?

- Может быть.

- Так подойдите, - продолжал он, делая донье Манче знак приблизиться к окну, - и посмотрите...

Донья Манча подошла и побледнела. Через сад шли мужчина и женщина, направляясь к воротам, выходившим на улицу. Это был старый Лоредан и его дочь.

- Ну как, вы все еще сомневаетесь? - спросил дон Фелипе.

- Уйдите! Уйдите! - закричала донья Манча, и в голосе ее слышались гнев и ненависть.

Дон Фелипе не заставил ее повторять это еще раз, но, уже стоя в дверях, прошептал:

- Через несколько часов она будет умолять меня, чтобы этого проклятого капитана повесили.

Оставшись одна, донья Манча без сил упала на стул, закрыла лицо руками и разрыдалась. Но слезы, как правило, женщин успокаивают. Поплакав, донья Манча почувствовала некоторое облегчение. Только что она ненавидела этого человека, теперь она его снова любила. И ревность только усилила эту любовь.

Облегчив свою душу слезами, испанка почувствовала, что снова может размышлять. Она посмотрелась в зеркало, и, хотя глаза ее покраснели от слез, она показалась сама себе столь красивой, что на губах ее снова заиграла улыбка.

Она утерла слезы, поправила свои густые, длинные, черные как смоль кудри и прошептала:

- Я хочу его видеть! Пусть он сравнит нас! Неужели я не красивее всех?

И донья Манча, выйдя из комнаты, направилась в тот зал, где по-прежнему находились Мак и Сидуан, читавший ему нравоучения. Сидуан был целиком на стороне доньи Манчи. Увидев испанку, Мак кинулся к ней.

- О, сударыня, - вскричал он, - я знаю все, чем вам обязан.

И он галантно поцеловал ей руку.

- В самом деле? - взволнованно спросила она.

- А потому, - продолжал он, - скажите, скажите мне, прошу вас, что я могу сделать для вас, чтобы выразить вам всю мою признательность?!

У доньи Манчи отчаянно забилось сердце, но лицо ее оставалось спокойным, и она продолжала улыбаться.

- Нужно мне повиноваться, - ответила она. - Вам известно, что вас зовут дон Руис?

- Да, конечно.

- А у дона Руиса есть обязательства...

- Я готов их исполнить.

- Вы видели сейчас одного испанца?

- Даже троих.

- Верно; это были дон Диего, дон Хиль Торес и дон Фелипе.

- Совершенно верно.

- Они вам назначили свидание на сегодняшний вечер?

- Да, в Томб-Иссуар, на равнине Мон-Сури.

- Нужно туда пойти.

- Бегу, - ответил с воодушевлением Мак.

Сидуан принес ему плащ и шпагу. Славный малый с улыбкой смотрел на донью Манчу и всем своим видом, казалось, говорил:

- Будьте спокойны, недели не пройдет, как он вас обожать будет.

Хотя капитан был влюблен в Сару Лоредан, он был полон признательности к донье Манче. И, конечно, прежде чем удалиться, он еще раз поцеловал руку прекрасной испанки...

И она осталась наедине с Сидуаном, который, казалось, был в сильном смущении.

- Сударыня, - сказал он, - если барышня Лоредан пришла сюда, так это не моя вина. Так велел дон Фелипе.

- Опять дон Фелипе! - прошептала донья Манча.

- О, он очень злится на капитана. Что же вы хотите?! - добавил Сидуан.

- За что?

- А за то, что капитан помешал похитить ему Сару Лоредан, в которую дон Фелипе был безумно влюблен.

Завеса с тайны упала. Донья Манча все поняла.

- Ну что же, тогда посмотрим, кто кого, дон Фелипе! - воскликнула она.

Глава 25 Любовь и дипломатия

"Ну и осел же я, - думал Мак, идя по улицам Парижа и заботливо прикрывая лицо плащом. - Если бы донья Манча меня не любила, стала бы она так стараться, чтобы меня спасти! И очевидно, дон Фелипе убежден, что я тоже люблю его сестру и могу ее скомпрометировать, иначе бы он не старался так меня повесить! Из всего этого я делаю вывод, что все можно уладить, объяснившись с доном Фелипе. Я скажу донье Манче: "Вы - слишком знатная дама, чтобы я осмелился в своих любовных мечтаниях возвыситься до вас." А дону Фелипе я скажу:

- Вы ошиблись. Я люблю не донью Манчу, а прелестную Сару Лоредан, которую вы знаете.

Донья Манча, конечно, перестанет мне покровительствовать. А дон Фелипе, естественно, перестанет меня ненавидеть."

Все эти прекрасные мысли вертелись в голове Мака, пока он шел с улицы Турнель до той улицы, где жил мастер Лоредан.

Мак отправился из особняка доньи Манчи на свидание на равнине Мон-Сури, но совершенно машинально изменил первоначальное направление и двинулся к дому Сары. И тут он услышал позади себя чьи-то шаги. Он обернулся и увидел, что его догоняет запыхавшийся Сидуан.

Он не сдержал жеста досады.

- Как, - спросил он, - опять ты?!

- Да, монсеньор.

- Болван ты, - сказал капитан, - мы же одни, ну какой я тебе монсеньор?!

- Могу называть вас и капитаном, лишь бы вы меня выслушали, продолжал Сидуан.

- Ну в чем еще дело?

- Вы идете к мэтру Лоредану?

- Да, туда.

- Вот поэтому-то я и бегу за вами.

- Ты хочешь туда пойти со мной?

- Нет, хочу, чтобы вы повернули обратно.

- Что, что? - спросил Мак, смерив Сидуана взглядом.

У того был такой вид, будто он сейчас заплачет.