Джузеппе Боффа - История Советского Союза: Том 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941 — 1964 гг.

. Граждане страны могли догадаться о том, что происходит что-то важное по движению войск, которые должны были предотвратить возможное выступление воинских частей, находившихся под управлением Министерства внутренних дел, но вооруженное вмешательство армии не потребовалось. 10 июня об аресте было объявлено всей стране после Пленума Центрального Комитета партии, продолжавшегося шесть дней. В декабре было сообщено о судебном процессе над Берией и его расстреле; приговор был вынесен специальным трибуналом под председательством маршала Конева[14].

Возмездие воздали Берии его же мерой. Он был осужден на основании тех же чрезвычайных декретов от 1 декабря 1934 г. (они последовали в свое время после убийства Кирова), которые служили юридическим оправданием жесточайших сталинских репрессий[15]. В обстановке, когда правдиво рассказать стране о закулисной стороне уничтожения этого деятеля было невозможно, в объяснениях были сделаны ссылки на ряд политических причин. Частично эти разъяснения были опубликованы в печати, частично их распространили в качестве закрытого документа для внутрипартийного пользования. Набор приводимых причин был подобран явно в спешке и в последний момент: достаточно сказать, что Берию обвиняли в том, что он плохо отзывался /404/ о Сталине после его смерти и намеревался сблизиться с Югославией, то есть осуществить то, что другие руководители не замедлили позднее сделать. Ему было предъявлено стереотипное обвинение в том, что он действовал по указанию и в интересах иностранных империалистических держав. Малоправдоподобными выглядели и ссылки на воскрешенные сомнения в его политической честности (хотя сегодня мы думаем, что они имели глубокое основание). В давние годы эти сомнения выражали старые большевики, например Орджоникидзе, что, однако, не помешало Сталину сделать Берию одним из ближайших своих сотрудников[16]. Но на фоне огромного значения самого события эти несоответствия привлекали внимание лишь немногих.

В первой же статье, появившейся в «Правде», где содержалось объяснение происходящего и где были сконцентрированы «уроки», которые следует извлечь из всего происшедшего, была одна крайне важная фраза: «Необходимо взять под контроль, систематический и твердый, органы Министерства внутренних дел». Эту операцию как в центре, так и на периферии должны были осуществить соответствующие «партийные организации»: это «не только их право, но настоятельная и непосредственная обязанность»[17]. Так была провозглашена будущая радикальная реформа, призванная уничтожить всемогущество политической полиции. Инициатива вновь исходила от Секретариата ЦК партии, и дело это было реализовано в последующие месяцы без привлечения к нему публичного внимания, но сделано все было надежно и последовательно. В целом механизм «государственной безопасности» был лишен какой-либо автономии. При Сталине его руководители могли на местах, в областях, находящихся в их компетенции, проводить расследование или арестовывать любого, включая местных политических руководителей, никому не давая в этом отчета, кроме своих собственных начальников в Москве. Они могли вербовать информаторов в партии, не ставя в известность ее ответственных деятелей. В ходе осуществленной реформы они были поставлены в зависимость от обкомов и подчинены их секретарям.

Аналогичные изменения были проведены и в центре; политическая полиция была изъята из-под руководства Министерства внутренних дел и подчинена Центральному Комитету, то есть поставлена под контроль его Секретариата и аппарата. Руководители и функционеры партии получили теперь возможность вмешиваться в проводимые расследования, пересматривать даже прошлые дела. Были ликвидированы органы чрезвычайного назначения («особые совещания»), которые действовали в рамках полицейского механизма и имели право налагать наказание в административном порядке. Так называемые государственные преступления были переданы в сферу компетенции обычной юридической системы[18]. Разом партия была освобождена от угрожающего ей меча, который Сталин держал занесенным над ее головой: без санкции уставных партийных органов ни один ее член не мог быть ныне брошен в тюрьму. В результате изменению была подвержена вся система сталинской власти в целом. /405/ Реформа не могла бы быть осуществлена без решительной чистки аппарата полиции. Практически весь состав руководства всех служб безопасности был в целом сменен, основные помощники Берии арестованы: некоторые — Меркулов, Деканозов, Кобулов — расстреляны вместе с ним; другие — Багиров, Абакумов — несколько позже. Руководители этих служб в областях и республиках федерации были также, как правило, заключены в тюрьмы. Некоторых отправили в отставку. На их посты стали назначать офицеров из политического аппарата армии, партийных работников, руководителей комсомола.

Начиная с Берии, имена тех, кого изгнали из органов, были с самой худшей стороны известны среди заключенных концентрационных лагерей, депортированных и ссыльных. С момента, когда сами инквизиторы были объявлены преступниками, для их жертв забрезжила впереди надежда. Тысячи писем стали приходить в адрес партийных органов, правительства, органов юстиции с просьбами провести пересмотр старых судебных дел. Многие граждане страны обращались с ходатайствами о реабилитации или о возвращении членов их семей, попавших в руки полиции и исчезнувших без следа. Сама чистка среди ответственных сотрудников полиции поставила под вопрос оправданность ее действий. Были вскрыты старые досье. Многое стало впервые известно даже самим руководителям страны. Конечно, нельзя сказать, что они не знали, как функционируют репрессивные органы. Однако неведомым часто оставалось, каковы были конкретные обвинения, какие доносы поступали, насколько фальшивы были доказательства, использованные для вынесения юридических приговоров. Теперь все это вышло наружу.

Хотя ликвидация могущества полицейских служб и была мерой весьма важной, глубоко отразившейся на всей жизни общества, но этого было явно недостаточно, чтобы считать, что к народным массам было обращено принципиально новое слово. Для того чтобы предстать перед страной носителями обновленного подхода, преемники Сталина имели только одно средство: они должны были объявить, что наконец-то пришел час пожать плоды всех прошлых усилий и понесенных жертв, время создать в стране большее благосостояние для всех. Это новое направление в развитии экономики было провозглашено в начале августа 1953 г. в речи Маленкова в Верховном Совете. Он говорил, что в прошлом было необходимо думать прежде всего о росте тяжелой индустрии для создания экономического могущества СССР и облегчения его военной безопасности; ныне возникла возможность увеличить выпуск потребительских товаров и направить на развитие легкой промышленности больше капиталовложений, с тем чтобы стимулировать ее ускоренное развитие. В течение двух-трех лет необходимо обеспечить население достаточным количеством продуктов питания и других /406/ товаров первой необходимости; это, говорил Маленков, «задача безотлагательная»[19].