Джузеппе Боффа - История Советского Союза: Том 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941 — 1964 гг.

По одному конкретному вопросу — решению австрийской проблемы — Молотов тут же оказался в меньшинстве. Хотя уже с 1945 г. в Вене было сформировано единое правительство всей страны, Австрия, еще оккупированная победителями, не имела полной независимости. СССР постоянно ставил заключение договора, который должен был определить ее международный статус, в зависимость от удовлетворительного решения немецкого вопроса. Еще в своей речи на заседании Верховного Совета Молотов говорил о связи между двумя проблемами. Только несколько недель спустя, в конце марта, Советское правительство изменило свою позицию, разделив эти два вопроса и дав понять, что согласно заключить договор в обмен на австрийское обязательство постоянного нейтралитета, аналогичного швейцарскому[25]. С этого момента переговоры значительно ускорились. /425/ Представительная делегация венского правительства прибыла в Москву и приняла советское предложение. После этого соглашения СССР, США, Великобритания и Франция за несколько недель закончили текст договора, который был подписан 15 мая. Позднее Москва указывала, что Молотов «затормозил» всю операцию: это утверждение могло означать только, что он противился принятому решению, тому, которое, разделяя немецкую и австрийскую проблемы, сделало возможным соглашение с Веной и западными правительствами[26]. Но это усложнило принятие второго решения: окончательный отказ от единства Германии.

Наиболее резкое столкновение с Молотовым состоялось немного позже в Президиуме ЦК по поводу знаменитого примирения с Югославией. Это был один из важнейших моментов послесталинского периода в истории СССР, и мы вернемся к нему в одной из ближайших глав. Сейчас достаточно напомнить, что Молотов противился этой инициативе и театральности, которую ей придало руководство Хрущёва. Он не поехал в Белград. В Москве он нашел поддержку у Кагановича. Вопрос был обсужден после возвращения советской делегации из Югославии на важном Пленуме ЦК в начале июля 1955 г. Молотов и Каганович остались в изоляции[27]. И об этом эпизоде партийные организации были проинформированы через новое закрытое письмо[28]{ii}.

Сближение с Югославией и заключение договора с Австрией благоприятствовали советской политике мирного сосуществования: два самых опасных очага напряженности в Европе были погашены. Последствием этих событий было первое проявление обновленной дипломатии переговоров. Идея новых прямых контактов между главами правительств, а не министрами иностранных дел завоевала популярность в мире. Москва согласилась не поручать международные переговоры одному Молотову[29]. В июле 1955 г. в Женеве состоялась четырехсторонняя встреча на высшем уровне, спустя 10 лет после аналогичной встречи в Потсдаме. От США прибыл Эйзенхауэр, от Великобритании — Иден, от Франции — Фор. Советский Союз направил большую делегацию в составе Булганина, Хрущёва, Молотова и маршала Жукова. Чтобы подчеркнуть изменение стиля по сравнению со временем Сталина, новые советские руководители держались в Женеве с большой непринужденностью, ездили в открытых /426/ машинах с малым эскортом и охотно позволяли людям приближаться к себе. Однако они добились скорее психологических эффектов, чем дипломатических результатов: после многих лет «холодной войны» два враждебных лагеря снова стали встречаться, дискутировать, вести переговоры без побежденных и победителей (для СССР, чья позиция была наиболее слабой, это уже был успех).

По конкретным проблемам — немецкий вопрос, европейская безопасность, разоружение и развитие отношений между Востоком и Западом — особых успехов не было. Слишком велико было недоверие, накопившееся между обеими сторонами. Основными темами переговоров оставались европейская и германская проблемы. Три западных правительства не хотели отказываться от своей идеи объединения Германии путем свободных выборов, оставляя за ней право вступить в НАТО. Советская сторона представила свои новые позиции. В конфиденциальной беседе Булганин объяснил Идену, что не может вернуться домой с таким решением: народ и армия не поймут его, они скажут, что Сталин никогда не допустил бы ничего подобного[30]. Единство Германии, по мнению СССР, может быть осуществлено только в будущей системе коллективной безопасности для всей Европы. Было подчеркнуто, что пока это лишь первый проект системы, которую можно будет частично создать лишь 20 лет спустя. По пути на родину советская делегация остановилась в Берлине, показывая, что вопрос о ГДР больше не обсуждался. Хотя в Женеве и была найдена приемлемая компромиссная форма инструкций, которые, как предполагалось, главы правительств должны оставить будущему совещанию министров иностранных дел, однако когда те собрались осенью, то ничего не смогли решить.

Однажды выбрав новую линию, советские руководители действовали последовательно. В январе 1955 г. они объявили, что больше не считают себя в состоянии войны с Германией. В мае 1955 г. в Варшаве состоялась конференция, подготовленная на первой встрече в Москве в конце 1954 г. На ней СССР и страны народной демократии, включая ГДР, подобно странам НАТО, заключили союз, который ставил под единое командование все их вооруженные силы (к Варшавскому Договору и его организации мы вернемся). Наконец, в сентябре 1955 г. советские руководители пригласили в Москву главу западногерманского правительства Аденауэра. Отвергая, конечно, его стремление говорить от имени всей Германии, они официально признали его государство и освободили последних пленных, которых держали как военных преступников. Так СССР со своей стороны признал раздел Германии на два самостоятельных государства, разных по социальной системе, но равных по международным правам. Оставалось, правда, добиться более широкого юридического признания этой реальности, а это было нелегко. И самому Аденауэру, наиболее жесткому противнику этого, пришлось сделать первый шаг.

В результате окончательного раздела Германии в 1955 г. завершилась /427/ организация новой, стабильной послевоенной Европы, состоящей из двух противоборствующих блоков, отделенных только на севере и на юге узкой полосой нейтральных стран (среди них была и Финляндия, которая в этот период самостоятельно продлила на 20 лет свой договор о дружбе с СССР, а Советский Союз отказался от своей военной базы Порккала-Удд на финской территории).

Был отмечен успех советской дипломатий в ООН. Прием новых членов в организацию был закрыт в течение многих лет, потому что американцы отвергали просьбы союзников СССР — Венгрии, Румынии, Болгарии, Албании, Монголии. Москва со своей стороны не принимала другие кандидатуры, потому что продолжалась дискриминация ее друзей. Любое одностороннее решение становилось невозможным из-за права вето. Более 16 стран, включая и нейтральные, ожидали у дверей ООН. В конце 1955 г. под сильным международным давлением США вынуждены были согласиться возобновить прием[31].