Джузеппе Боффа - История Советского Союза: Том 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941 — 1964 гг.

Москва приветствовала большие изменения, происходившие в мире. 27 июля 1953 г. было подписано перемирие в Корее. Вьетнам достиг в это время важных военных успехов. В Индии, Бирме, Индонезии и Пакистане возникли непрочные, нищие, но тем не менее независимые государства. Революции, которые в конце предыдущего десятилетия привели к краху старой колониальной системы, распространились на Африку и Средний Восток. В Египте была устранена продажная монархия, удобная для англичан. В Иране правительство Моссадыка национализировало нефтедобычу. Тунис, Алжир, Марокко требовали независимости от Франции, причем в Алжире вооруженное восстание обострило борьбу. Даже в Латинской Америке маленькая Гватемала образовала левое правительство, которое в 1954 г. Вашингтону пришлось уничтожить силой.

Молодые государства боялись, что окажутся втянутыми в конфликты /420/ между великими державами. Для укрепления собственного положения они стремились завязать многочисленные международные контакты. Весной 1954 г. Китай, Индия и Бирма достигли политического соглашения. Это было началом процесса, который год спустя привел к известной Бандунгской конференции в Индонезии: 29 стран, включая и Китай, встретились и наметили основные принципы самостоятельной политики. Так в мире родилась третья сила, не примыкающая к уже существующим блокам, антиколониальная по содержанию, которая сначала получила название «нейтралистской», затем проводившей политику «неприсоединения», так как она не примыкала ни к одному из участников «холодной войны».

Первые шаги в направлении разрядки были сделаны Москвой сразу же после смерти Сталина. 25 апреля 1953 г. новое правительство воспользовалось случаем — речью американского президента Эйзенхауэра, чтобы ответить необычной по форме программной декларацией в виде редакционной статьи на всю первую полосу в «Правде» и «Известиях». Смысл статьи состоял в заверении, что можно решить все нерешённые проблемы путем серьезных переговоров как в рамках ООН, так и напрямую: СССР был «со своей стороны готов к этому». Статья спорила с американцами, но спокойно и аргументировано, без тех выпадов общего порядка, которые были так часты в полемике предыдущих лет. Кроме того, ее авторы умели оценить разницу между тоном Эйзенхауэра и более агрессивными речами госсекретаря Джона Ф. Даллеса[4]. Более гибкой дипломатии требовал и Маленков в речи на заседании Верховного Совета в августе. Он отказался предъявить требования Турции и Ираку, отдал дань уважения правительству Индии и, наконец, провозгласил то, что должно было стать постоянным мотивом советской внешней политики: «Мы — за мирное сосуществование»[5].

Международными отношениями нового правительства занимались Маленков и Молотов. Наиболее новаторские заявления делал Маленков в соответствии со своей программой расширения внутреннего потребления. Все руководители, которые знали об уязвимости страны, были, как и Сталин, озабочены тем, чтобы не показать партнерам своего бессилия[6]. По разным причинам стремление к новым переговорам с Советским Союзом пробивало себе дорогу и в странах Западной Европы, где проявлялись первые признаки усталости от «холодной войны»; но вмешался старый Черчилль, который снова ненадолго стал главой английского правительства[7]. Запад надеялся получить у СССР односторонние уступки в обмен на разрядку. У Москвы были другие намерения: возобновление переговоров рассматривалось как новая передышка для внутренней и внешней политики СССР. Переплетение противоречивых интересов вызвало возобновление дипломатической активности. Результатом явилась встреча в Берлине в начале 1954 г. четырех министров иностранных дел: Франции, Англии, США и СССР, — первая после пятилетнего перерыва.

Берлинская конференция не привела ни к каким соглашениям по /421/ основным обсуждавшимся темам — европейским. Она стала прологом второй встречи, поддержанной советской стороной, по азиатским проблемам. В этой встрече должен был участвовать Китай. Она открылась в Женеве в конце апреля 1954 г. Безрезультатно обсуждалось воссоединение Кореи, но для Индокитая встреча была более успешной. 7 мая, после долгой осады, вьетнамцы захватили крепость Дьенбьенфу, вызвав кризис французской военной машины на Севере Вьетнама. Американцы намеревались вмешаться в войну, но было поздно[8]. В Париже правительство пало и было заменено новым, которое решило заключить мир. 21 июля 1954 г. в Женеве было заключено соглашение. Лаос и Камбоджа стали независимыми. Вьетнам был временно разделен на две части вдоль линии, совпадающей с 17-й параллелью: на Севере — революционное правительство Хо Ши Мина, на Юге — правительство, угодное французам и американцам. Через два года страна должна была объединиться в единое государство в результате свободных выборов.

Это был первый успех новой политики Москвы. Героем дня в Женеве стал Китай, союзник СССР. Советские представители по этой причине играли там важную роль. Будучи сопредседателями совещания с англичанами и посредниками в наиболее трудные моменты, советские представители совместно с английскими стали гарантами соглашений. Противниками соглашения остались только американцы: они осудили конференцию как «катастрофу» и начали выполнение своих военных обязательств в Индокитае[9], что сделало затем невозможным намечаемое объединение Вьетнама и открыло дорогу злосчастной войне, в которую они оказались втянутыми спустя десятилетие. В тот момент они активизировали свою антикитайскую политику, заключив соглашение с Чан Кайши на Формозе и угрожая нападением на КНР, если он попробует захватить прибрежные острова, оставшиеся в руках Гоминьдана.

В эту эпоху Китай и Индия положили в основу своих отношений «пять принципов»: взаимное уважение суверенитета и территориальной целостности, ненападение, невмешательство во внутренние дела, равенство и взаимная выгода, мирное сосуществование[10]. Так советская идея сосуществования между различными режимами нашла новое выражение и более точные дипломатические формулировки.

В то время как развивалась ситуация в Азии, в Европе оставалась замороженной немецкая проблема. В этом проявлялась замедленная эволюция советского мышления. Часто говорили, что перед своим арестом Берия требовал отказаться от идеи создания Германской Демократической Республики[11]. Это заявление напоминало одно из многих обвинений, выдвинутых в спешке, чтобы объяснить его устранение. Это, однако, не означает, что проблема Германии не обсуждалась советскими руководителями. Политика Сталина всегда оставалась /422/ двусмысленной в самой своей основе. С тех пор как во время войны он отказался от идеи раздела, его никогда не оставляла мысль о единой Германии. Образование демократической республики было для него уловкой. Вместе с оккупацией части Австрии она была его наиболее ценным козырем для решения всей проблемы, то есть в первую очередь контроля и разоружения Германии. Наиболее конкретное предложение он сформулировал в 1952 г., когда проекты перевооружения Западной Германии были уточнены в связи с образованием Европейского оборонительного сообщества. Москва предложила объединить страну путем свободных выборов под четырехсторонним контролем, вывести все оккупационные войска и даже упразднить Германскую Демократическую Республику в обмен на гарантию, что единая Германия не будет входить ни в одну военную коалицию[12].