Валерий Вьюгин - Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Цель настоящей работы — реконструировать по сохранившимся документам последний малоизвестный период «трудов и дней» Института Истории Искусств [1] Институт Истории Искусств (ИИИ) в конце 1920 года получил статус российского (РИИИ), а с 1925 — государственного (ГИИИ). Для простоты в статье он часто называется просто Институтом. и процесс его «ликвидации».

Сведения об этом Институте, особая роль которого в культурной жизни Петербурга 1920-х годов широко известна, основывались в первую очередь на мемуарных источниках, появлявшихся в эмигрантской (с 1960-х гг.) и советской (с 1970-х гг.) печати. Следует заметить, что о последних годах существования Института и о его ликвидации в указанных воспоминаниях не говорится, что вполне объяснимо. Мемуары о нем стали публиковаться в 1970-е годы, когда писать о разгроме одного из лучших научно-учебных заведений считалось цензурно «неудобным» [2] Эти ранние воспоминания собраны в кн.: Российский институт истории искусств в мемуарах / Под общ. ред. И. В. Сэпман. СПб.: РИИИ, 2003; сюда же включены мемуары, опубликованные в постсоветское время, однако и они не содержат сведений о ликвидации ГИИИ. . В дипломатичной форме об этом упоминается только в воспоминаниях А. В. Федорова [3] Федоров А. Фрагменты воспоминаний // Воспоминания о Ю. Тынянове: Портреты и встречи. М.: Сов. писатель, 1983. С. 101. , где уничтожение Государственного института истории искусств названо официальным термином «реорганизация». И лишь в опубликованных в 1990 году мемуарах Л. Я. Гинзбург, специально посвященных Институту, впервые прямо говорится о целенаправленной ликвидации: «В конце 20-х годов начались гонения на ГИИИ, а к 30-му году Институт был окончательно разгромлен и уничтожен в качестве „гнезда формализма“» [4] Гинзбург Л. Я. Вспоминая Институт Истории Искусств… // Тыняновский сборник: Четвертые тыняновские чтения. Рига, 1990. С. 281. С купюрами вошло в кн.: Российский институт истории искусств в мемуарах. С. 55–64. .

Первой и единственной попыткой воссоздать историю ГИИИ и сообщить какие-то сведения о его ликвидации была статья Любови Шаповаловой [5] Shapovaloff L. The Russian State Institute of Art History: Its contributions to literary scholarship and its liquidation // Записки русской академической группы в С. Ш. А. Т. VI. New York, 1972. P. 115–159. . Правда, в ней излагается не столько история Института, сколько история формальной школы на Словесном отделении Института. Статья построена с привлечением работ формалистов, прессы того времени и ранних исследований (В. Эрлих и Г. Струве), а также мемуаров В. П. Зубова, касающихся первых лет существования Института [6] Зубов В. Институт истории искусств: Страницы воспоминаний (II) // Мосты. 1963. № 10. С. 370–391; с купюрами републиковано в указ. сб.: Российский институт истории искусств в мемуарах. С. 14–32. . Сведения же о ликвидации ГИИИ базируются на погромной статье в «Литературной энциклопедии» (т. 4. М., 1930), с присущими тому времени огульными обвинениями, и на некоторых сведениях, устно сообщенных не названным в исследовании информантом (возможно, В. А. Кавериным). С его слов, Институт был распущен за формализм в один из последних дней ноября 1929 года по распоряжению некой комиссии, возглавляемой С. А. Малаховым [7] Shapovaloff L. The Russian State Institute of Art History. P. 152–154. . Но и эта причина, и названная дата, и указанное распоряжение являются результатом исторической коллективной аберрации памяти.

Чтобы восстановить реальную историю ГИИИ и уточнить настоящие причины его «разгрома», необходимо обратиться к архивным документам.

Прежде всего это документы, которые отложились в канцелярии Института — протоколы заседаний Президиума и Ученого совета, заседаний разных отделов и комитетов, стенограммы и протоколы научных заседаний и собраний, отчеты и производственные планы и т. д. Они предназначались для отправки «по начальству» и фиксировали (с той или иной степенью достоверности) внутреннюю жизнь Института. Этот огромный корпус документов, сохранившийся в ЦГАЛИ СПб. в виде архива ГИИИ (ф. 82) и архива ВГКИ (Высших государственных курсов искусствоведения при ГИИИ — ф. 59) [8] На этих архивных материалах, благодаря поддержке Американского совета научных сообществ (American Council of Learned Societies), нами опубликован ряд работ, касающихся конкретных эпизодов жизни различных подразделений Института (ссылки на них см. ниже). , в настоящей статье использован выборочно: привлекались лишь те материалы, где речь идет о последних годах Института. Сюда же относятся, так сказать, «внешние» официальные документы — циркуляры советских чиновников различных рангов и ведомств: рескрипты, разнарядки и прочие распоряжения, поступавшие в Институт. Часть этих документов хранится в указанных фондах Института и Курсов, а часть, в том числе общие циркуляры по различным подразделениям Наркомпроса и специальные документы комиссий по проверке и по ликвидации ГИИИ, были выявлены в ГА РФ (Москва) — в фондах: Главнауки (ф. 2307), Главпрофобра (ф. 1565), Наркомпроса (ф. 2306, 2307), ГУСа (ф. 298), Российской ассоциации научно-исследовательских институтов (РАНИОН, ф. 4655), Комиссии НК РКИ (ф. 406) и СНК РСФСР (ф. 259). Следует отметить, что довоенные государственные и партийные архивы, в частности архивы наркоматов, серьезно пострадали, подвергаясь целенаправленному уничтожению перед наступлением немцев на Москву.

К третьей группе материалов относятся в какой-то части опубликованные документы, описывающие жизнь Института «изнутри» (дневники, письма и т. д.), которые особенно ценны тем, что помогают дешифровать официальные документы [9] Из документов домашнего архива особую ценность представляют сохранившиеся официальные и дружеские письма последнего директора Института Ф. И. Шмита, которые содержат сведения о последних днях и ликвидации ГИИИ (ЦГАЛИ СПб., архив Ф. И. Шмита, ф. 389), частично они были включены в воспоминания об отце П. Ф. Шмит ( Шмит П. Ф. Жизнь Федора Ивановича Шмита. Ч. 2 // ЦГАЛИ СПб., ф. 389, оп. 1, ед. хр. 166; в небольшой части опубл.: Российский институт истории искусств в мемуарах. С. 191–214). . Следует заметить, что многие из сотрудников и студентов Института, также, впрочем, как и большинство лиц, участвовавших в его разгроме и ликвидации, прошли через проработки, аресты и сталинские лагеря, и их архивы в большинстве своем пропали. В сохранившихся же личных архивах людей, причастных к Институту, материалы по ГИИИ, особенно касающиеся его чистки, реорганизации и ликвидации, как правило, отсутствуют. Кроме того, некоторые архивы не поступили в государственные учреждения, другие еще не обработаны, а ряд фондов, в частности известных институтских деятелей, оказались в настоящее время закрыты. Дальнейшие поиски и выявление архивных материалов по Институту еще требуют серьезных усилий. Таким образом, настоящая работа далеко не исчерпывает заявленную тему. По мере дальнейших разысканий гипотетически высказанные в ней соображения будут корректироваться, а факты пополняться.