Лев Исаков - Русская война: Баснословия о первых князьях

Если всё же обратиться от женского имени, чрезвычайно редкого, сразу напоминающего беспутную красавицу-императрицу Феофано – Анастасо константинопольских дворцов и кабаков, то этому противоречит, что она должна была пережить к моменту записи конец Владимировой, всю Ярославову, и начало Изяславовой эпохи – а вернее бы всего просто сгинуть вместе с Мужем – Остромиром не позднее 1036 года: такое семейство было совершенно нестерпимым. Всем.

Можно признать одно наблюдение польского коллеги плодотворным: публичное христианское имясловие жены Остромира выразительно свидетельствует об её европейских, не местных и не языческих, корнях.

И уже без домыслов, но в пику т. н. «филологам» и «антропонимикам» – скажите на милость, что значит имя ОСТРОМИР? Остро заточенный что ли? И на кого? На весь НЕМИР?… Господа хорошие, вы что-либо знаете о дифтонге О/У, в форме которого и присутствовали гласные О и У до расщепления дифтонга на рубеже 14–15 веков? А коли непонятно, объясняю явственнее: не было в Древнерусском языке имени «Остромир» – было и в древнерусском и в старославянском общее имя УСТРОМИР, с вполне очевидным смыслом УСТРОИТЕЛЬ МИРА, и выразительным статусным посылом. Сверьтесь, чёрт вас побери, по западнославянским и особенно моравским источникам!

Приступая к работе, я достаточно точно определился, что полагаемое комментирование материала общей части ПВЛ, в самом хрестоматийном виде представленной в Лаврентьевской летописи, и в филологически выверенном переводе комиссии Д. Лихачёва со старославянского на русский, как и заявляемых мнений о нём, будет касаться только текста летописи в концепции автора – «Нестора», истории Древнерусского Великодержавия, полагаемого с 866–882 годов, «когда Русь знать стали» и «когда Киев стал матерью городов русских»… Но подобно тому, как летописец не мог удержаться в своих пределах, и вынужден был обращаться не только к Ноевым временам становления языковых семей, и славянам из Норик, но и к материалам о Старо-«Киевой» династии 3-х братьев и Лыбеди – я обнаружил множество неудобств, что говоря о «Рюрике» и «Рюриковичах», в общем не сообщаю о генезисе самой династии, хотя бы в рамках прояснения используемого термина. В то же время выставить этот материал во введение – пролог, это заранее закрепить некую точку зрения на труд летописца, который создавал повествование о Руси, а не Околотке, которая для него зыбилась тайной – как остаётся и сейчас… Вводим этот материал, когда это плодотворное недоумение уже насторожилось, а внешнее разъяснение становится к нему в той или иной мере слова, слова, слова…

В летописном «Сказание о Словене и Русе и городе Словенске» представленном в сотне списков, в и том числе и используемых в данном случае Новгородской 3-й и 2-й летописи: «предками русского народа называются князья Словен и Рус, потомки князя Скифа, правнука Иафета и праправнука Ноя. По преданию, в 3099 году от сотворения мира (2409 год до н. э.) Словен и Рус со своими родами начали уходить в поисках новых земель с берегов Чёрного моря и через 14 лет вышли на берега озера Мойско Ильмень, где Словеном был основан город Словенск (современный Новгород Великий), а Русом – город Руса (современная Старая Русса). „Сказание…“ даёт объяснения гидронимов и топонимов в районе Новгорода от имён родственников Словена и Руса, упоминает о расселении славян в то время до Белого моря и Урала, военных походах на Египет, Грецию и другие „варварские“ страны. Здесь отражена привычная народная этимология средневековых словено-русов.»

…Любопытно, что сторонники развиваемой в последнее время теории «Русского каганата на Средне – Русском водоразделе 8–9 веков», К. Цукерман и др. фактически обратились ко 2-й части этого сообщения… – им бы следовало обратить внимание на появившийся археологический материал славяно-русского заселения Самарской Луки уже к 3 в.

Потомком Словена заявляется внук Вандала Буревой, имя деда которого в настоящее время связывают с западно-поморскими славянами-вендами, традиционно враждебными германцам – готам.

Буревой не очень основательно идентифицируется с «русским вождём» славянских нападений на черноморское побережье и византийские владения в Крыму Бравлином из Неаполя /дословно Новый город»/ 830–840 гг. Привязка всецело на совести Г. Вернадского, увидевшего в Буревое-Бравлине «норманнов – первоткрывателей» Пути из Варяг в Греки.

Потерпев тем не менее поражение от варягов, Буревой удаляется в какую-то «Карелию», оставив вместо себя сына Гостомысла, фигуру уже историческую: в «Правде Ярославичей» есть ссылки на его «Указ о ловах и перевозах». Летопись старательно принижает его до старейшины, но мужская форма имени при очевидном статусном значении, как и демонстрируемое им право передачи власти удостоверяет его более в княжеском достоинстве, подобном скандинавским конунгам-королям, утверждаемым тингом…

Гостомысл прогоняет варягов за море, но в войне гибнут все его 4 сына. По его предложению сход утверждает наследником сына от средней из 3-х дочерей Умилы, бывшей замужем за князем Годлавом Ободритским, потомки которого, правители Мекленбурга, сохраняли славянские имена до 16 века. Выбор не старшей или младшей дочери в эпосе необычен – здесь присутствуют следы нарушающей реальности. Вспомните историю о дочках Гонории, Регане и Корделии короля Ллира Валлийского, у нас известного как Лир…

Процесс передачи власти завершается по летописи в 862–870 гг.; К. Цукерман отстаивает 895 год.

Рюрик, закрепившийся в Ладоге в 862 году, в 869 утверждается в Словенске, предательски убив местного князя-старейшину Вадима Храброго после 10-летней безрезультатной войны (всё повторяю из источников – совместимость дат понужайте сами). По другим сведениям, во время избиения погибли оба – во всяком случае известия о Рюрике с этого времени прекращаются. Сгорел и Словенск, в стороне от которого заложили Новый Город. Попытки найти столицу ильменских словен, ориентируясь на древнее святилище Перынь, результата не дали. Можно согласиться со сторонниками её существования и отличия от Новгорода уже потому, что славянское вселение в Приильменье отмечается археологически уже началом 8 века, а Новгородские материалы датируются с высокой точностью не ранее 2 половины 9-го., уступая по древности даже Псковским.

С 869 по 879 год новгородскими землями правила его жена Эфанда, выводимая, скорее на безрыбье, из варяг – но особенности имени говорят об англо-саксонских корнях правительницы, учитывая обилие Эдвардов, Эдуардов, Эдгаров, Эдмундов, Этельредов в англо-саксонской знати эпохи Гептархии (Семикоролевья); кстати, имевшей какое-то особое пристрастие к охоте и травле своих правителей.