Михаил Серяков - Одиссея варяжской Руси

Данным обстоятельством поспешили воспользоваться нормамисты, чтобы полностью отринуть любую возможную связь Рюрика с западнославянским миром. Поскольку двузубец, бывший исходной формой знака Рюриковичей, встречается также в качестве гончарного клейма и на блоках Хумаринского городища на территории Хазарии, то норманисты поспешили объявить, что Рюриковичи заимствовали свой родовой символ из Хазарского каганата. А.Ю. Чернов победно провозгласил: «У братьев Владимира, то есть у Ярополка и Олега, как и у детей Ярополка, личным знаком был хазарский двузубец. А значит, у Рюрика трезубца быть не могло. Только двузубец. Белецкий доказал математически: трезубец становится знаком Рюриковичей с Владимира Святославича. После этого доказательства рассуждать об ободритском трезубце-соколе стало неприличным. (Впрочем, антинорманисты об этом, кажется, не догадываются.) Двузубец — символ хазарских властителей. Его захватившие Северную Русь норманны-находники переняли вместе с титулом “хакан” еще в 830-х (см. Вертинские анналы за 839 год), то есть до прихода Рюрика…» {690} 690 Чернов А.Ю. Сокол Рюриковичей // http://chernov-trezin.narod. ru/GerbRurika.htm#sokol Однако еще никто не доказал, что двузубец был тамгой хазарского кагана — на керамике и кирпичах на территории каганата помимо двузубца встречается немало других знаков, которые при желании можно точно с таким же правом объявить тамгой правителя Хазарии. О том, что Рюрик не был скандинавом и что скандинавы не захватывали Северную Русь, было сказано выше. Также нет ровным счетом никаких свидетельств того, что русы Вертинских анналов переняли двузубец у хазар, а впоследствии его заимствовал от них Рюрик. Однако такая мелочь, как отсутствие реальных фактов, нисколько не препятствует сторонникам скандинавского происхождения Рюрика с абсолютной уверенностью выдавать свои личные убеждения за наукообразную теорию. При анализе эволюции княжеского знака норманисты почему-то «забыли» о волинском цилиндре, на котором фигура сокола была совмещена непосредственно с двузубцем (см. рис. 23). О том, что подобное совмещение не было случайным, говорит и другое изображение из Ладоги, которое будет рассмотрено ниже. Они также с легкостью забывают и о том, что еще в 1940 г. Б.А. Рыбаков в своей статье привел две подвески VI–VII вв. с изображением двузубцев (рис. 18), одна из которых была найдена на Мощинском Городце на верхней Оке, а другая близ Смелы к югу от Киева. Б.А. Рыбаков посчитал их тамгами славянских вождей, но напрямую предшественниками знаков Рюриковичей объявлять не стал. Иного мнения придерживался П.Н. Третьяков: «К VI–VII вв. относятся первые знаки киевских князей в бесспорно славянских древностях. Это знак на подвеске из кургана в окрестностях Смелы из раскопков Бобринского и такой же знак на бронзовой подвеске, входившей в состав известного Мощинского клада из бассейна Верхней Оки — земли вятичей» {691} 691 Третьяков П.Н. Восточнославянские племена. М., 1953. С. 216. . Окончательно разрушают все норманистские спекуляции насчет заимствования Рюриковичами двузубца из Хазарин археологические находки, сделанные на территории Германии. На раннеславянской керамике, найденной в Шульцендорфе, округ Королевский Вустерхаузен, и датируемой VII–VIII вв., мы видим два изображения, на которых люди молитвенно протягивают руки к изображению двузубца {692} 692 Die Slawen in Deutschland. В., 1985. S. 300. (рис. 19). Говорить о хазарском влиянии на север Германии достаточно затруднительно даже для норманистов. Шульцендорф находится к западу от Одера, то есть в том же регионе, где первоначально жили ободриты и где также отмечается использования названия Рерик-Рарог в топонимике и гидронимии. Обращает на себя внимание и явное сходство восточно- и западнославянских изображений двузубцев: все они выполнены в точечной манере, во всех случаях ножки двузубцев находятся на каком-то основании. Различия заключаются лишь в том, шульцендорфские двузубцы внизу имеют закругленную форму, а восточнославянские — угловатую. На отечественных подвесках изображен сам знак, а на найденной на территории Германии керамике мы видим сцену поклонения этому знаку. Данный ритуал, судя по всему, имел для западных славян достаточно большое значение, в силу чего и был изображен дважды. Таким образом, знак двузубца был свойствен как восточным, так и западным славянам и, по всей видимости, восходил ко временам их единства.

Следует отметить, что именно шульцендорфская находка дает нам возможность приблизиться к пониманию истинного смысла знака Рюриковичей. Благодаря изображенной на керамике сцене мы видим, что двузубец находится на шесте или копье величиной примерно с человеческий рост, которое устанавливалось на какое-то основание. Эта неожиданная подробность находит свою аналогию в Древней Руси: в болгарской летописи Манасии мы видим миниатюру, на которой русское войско Святослава в 971 г. выступает под стягом с древком, вершина которого увенчана трезубцем. В «Сказании о Борисе и Глебе», рукопись которого восходит к XII в., дружина Бориса изображена на миниатюре вместе со знаменами, увенчанными двузубцами (рис. 20). На новгородской иконе «Знаменье», посвященной событиям 1169 г., суздальские стяги увенчаны навершиями в виде трезубца, полностью повторяющим знак Юрия Долгорукого. То, что эти памятники письменности и иконографии верно передают традицию использования знака Рюриковичей в качестве навершия на стяге, подтверждает и археологическая находка: на Северном Кавказе было найдено железное навершие, соответствующее знаку Мстислава Владимировича (рис. 21), правившего в Тмутаракани {693} 693 Рыбаков Б.А. Знаки собственности в княжеском хозяйства Киевской Руси X — ХII вв. // С.А. 1940. № 6. С. 242–243. . За исключением «Сказания о Борисе и Глебе» в качестве навершия изображается трезубец, а не двузубец, однако это обстоятельство объясняется последующей эволюцией знака Рюриковичей. О древности подобной традиции свидетельствует то, что на одном из дирхемов Погорельщинского клада было процарапано изображение стяга с навершием в виде трезубца {694} 694 Дубов И.В. Новые источники по истории Древней Руси. Л., 1990. С. 115. . Интересно отметить, что, согласно классификации подвесок с данными знаками С.В. Белецкого, древнейшими металлическими подвесками такого рода оказываются подвески из Гнездова и Каукая, у каждой из которых на оборотной стороне был изображен стяг. Знак на Гнездовской подвеске, по мнению С.В. Белецкого, мог принадлежать любому из князей от самого Рюрика до Святополка Ярополчича, а второй — Ярополку Святославичу {695} 695 Белецкий С.В. Подвески с изображением древнерусских княжеских знаков // Ладога и Глеб Лебедев. СПб., 2004. С. 252–253. . То, что на этих двух древнейших подвесках с одной стороны изображался двузубец, а на другой — стяг (на подвеске из Каукая еще и с рогом), указывает на то, что между этими предметами существовала какая-то связь. Обращает на себя внимание и то, что в обоих случаях древко стяга изображается стоящим на треугольной основе. Связь эту раскрывают рассмотренные выше миниатюры, показывающие, что знак Рюриковичей мог крепиться наверх стяга. Сцена на шульцендорфской керамике находит свое объяснение в указаниях католических авторов на то, что свои знамена западные славяне хранили в святилищах Святовита и Радигоста: «Подобно Святовиту Арконскому боги Радигощские имели свои знамена, к которым лютичи питали чрезвычайное благоговение. (…) Видя перед ратью своею священные знамена, лютичи верили, что идут за своими богами; знамена для них в походе были представителями оставшихся в Радигоще кумиров… Свои знамена сопровождали в поход и жрецы и, конечно, перед знаменами, как перед изображениями своих богов-покровителей (dii fautores, по выражению Титмара), приносило лютицкое войско в жертву знатнейших между пленными врагами» {696} 696 Гильфердинг А. Собрание сочинений. Т. 4. История балтийских славян. СПб., 1874. С. 215–216. . Все это показывает, что двузубец был символом какого-то языческого божества и в этом качестве к нему, укрепленному на шесте, молитвенно простирают руки люди. В отличие от хазарского западнославянский материал дает нам не только графическое сходство с древнейшей формой знака Рюриковичей, но и, самое главное, сходство функциональное, указывающее на крепление его на древке и использование в качестве навершия знамени. Древнейшие формы подвесок показывают, что двузубец Рюриковичей был связан со стягом; начиная с эпохи балканских войн Святослава мы имеем целый ряд изображений двузубца и трезубца в качестве навершия древнерусских знамен, а западнославянские данные помогают нам понять языческие истоки данной традиции. Тот факт, что двузубец на шесте в качестве сакрального символа фиксируется к западу от Одера уже в VII–VIII вв., недвусмысленно указывает на западнославянское происхождение этого знака Рюриковичей.