Николай Крюков - Кто оставил «варяжский след» в истории Руси? Разгадки вековых тайн

Тем не менее иностранная «партия» во главе с Кёне начала работать так, как первоначально задумывалось, а именно не в интересах России. Проявилось это с первых же заседаний Общества, когда обнаружились противоречия иностранной группы и русской в языковом вопросе. Кёне выступал категорически против ведения заседаний на русском языке. На французском и немецком языках велись подобные же заседания в Географическом обществе. Объяснялось это в первую очередь тем, что многие из иностранцев русский язык вообще не знали и не считали нужным изучать, хотя состояли на службе в России долгое время, получали немалые вознаграждения за свои услуги. Они откровенно проявляли высокомерие по отношению к русской культуре, что вызывало немалое раздражение у тех, для кого национальные интересы России и патриотические убеждения стояли не на последнем месте. Одним из них оказался граф А.С. Уваров.

В октябре 1849 г. на собрании Общества Уваров выступает с предложением об организации денежных премий, медалей за оригинальные сочинения по археологии древностей. Сам предлагает тему «О металлическом производстве в России до конца XVII века в отношениях к искусствам, художествам и ремеслам» и свои личные деньги. Обязательным условием Уваров ставил создание ученого труда на русском языке. Выполнить этот заказ обещал И.Е. Забелин. Опыт оказался настолько удачным, что в Общество в течение двух лет обратилось с подобными предложениями еще девять заявителей. Из них трое были из купеческого сословия, что само по себе показательно. Прикладной характер исследований поднимал авторитет Общества в глазах ученого мира. Сам Уваров еще дважды выступал с инициативами по новым темам. Все его проекты выполнялись на русском языке.

Однако влияние иностранной «партии» в Археолого-Нумизматическом обществе все же сказалось, особенно в методике археологических исследований.

В начале 1847 г. на одном из заседаний Общества встал вопрос о необходимости выезда на юг России, дабы «восполнить сведения о сохранившихся там памятниках древности». На это предложение откликнулся молодой граф Алексей Уваров. В сопровождающие к нему напросился П. Сабатье 137.

О целях его путешествия к скифским курганам и его впечатлениях в книге о Керчи уже говорилось выше. Уварову же доверили столь ответственное задание не только потому, что он вызвался поехать за свой счет, но и потому, что имел прямой доступ к высшим сферам. Напомним, его отец в тот период был министром народного просвещения, а в министерстве проявляли крайнюю заинтересованность в объективной информации о состоянии керченских курганов. Задачу перед младшим Уваровым ставили конкретную: следовало выяснить, все ли курганы уже хищнически разрыты и разграблены или все-таки целесообразно возобновить археологические раскопки? Ведь курганы разрывались повсеместно. При этом было известно, что похожих курганов, пусть более позднего времени, очень много и в центральной части России. По сложившимся представлениям они делились на три разряда: норманнские, мерянские и боевые. Больше всего, по идее, должно было быть курганов норманнских, так как «норманны, проходившие чрез древнюю Русь по направлению водяных сообщений, воздвигали свои курганы на берегах рек» 138. Отсюда возникал логический вывод: норманнские ценности, подобно скифским, могут быть зарыты и в этих курганах. Но трудно было определить, какие из них мерянские, а какие норманнские или боевые. Хотя уже появилось много желающих, особенно среди помещиков, проводить такие раскопки за свой счет. По селениям и ярмаркам стали разъезжать скупщики древностей. Так назревало решение о санкционированных масштабных раскопках курганов в зоне предполагаемого нахождения норманнов.

В 1851 г. во Владимирской губернии начались массовые археологические раскопки. За четыре летних сезона, по сведениям одного из наблюдателей К.Н. Тихонравова, от Суздальского уезда по направлению к Плещееву озеру было срыто более 13 тысяч курганов 139. Руководителем тех раскопок на начальной стадии являлся А.С. Уваров. В связи с этим в исторической науке возникло много спекуляций вокруг его имени. Уварова объявляли главным виновником утерянных для науки курганов, обвиняли в торопливости, некомпетентности и прочих грехах. Отчасти повод к таким выводам дал сам Уваров. К I Археологическому съезду он подготовил материал на тему: «Меряне и их быт по курганным раскопкам», где пересказывал свою беседу с министром внутренних дел Л.А. Перовским. Между ними обсуждалась необходимость проведения археологических исследований в центральной и северной части России. Перовский тогда предложил начать раскопки с Новгорода. По мнению же Уварова, исследования там уже проводились, но нужных результатов не дали. Кроме того, по замыслу Уварова копать следовало не сами городища, а курганы в окрестностях тех древних городов, которые, как записано в летописи, Рюрик раздавал своим варягам и с них же собирал дань. То есть там, где «наследили» варяги. Особенно много курганов располагалось по направлению Новгород-Суздаль. Значит, и исследовать нужно в первую очередь какой-то из районов этого региона. Предпочтительнее всего местности Суздаля и Переславля-Залесского.

Каких-либо специальных указов, разрешающих проведение раскопок, Уварову не давалось. Но понятно, что решение о тех раскопках принималось не одним молодым 26-летним Уваровым, а на самом высшем уровне. Позднее в Археологическом обществе будут прямо говорить о том, что Общество средства на эти цели не выделяло и что вообще это – правительственное мероприятие.

На самом же деле массовые раскопки курганов уже давно велись. Во многих губернских, да и в уездных городах с 1840-х гг. становится престижным иметь свои краеведческие музеи. При них создаются так называемые штатные Комиссии с правом ведения археологических исследований в своих местностях, скупки у населения предметов старины, публикации отчетов. С музеями начинают делиться своими экспонатами частные коллекционеры. Собирательство, перепродажа предметов древности для простых граждан становится модным и выгодным увлечением. Конечно же, находились люди, понимавшие всю пагубность ситуации с беспорядочными раскопками для научного осмысления прошлого. Предпринимались попытки создания каких-то органов, которые бы контролировали незаконные раскопки древних могил. Наконец, обсуждались вопросы по написанию единых правил отчетности, учета и хранения для тех же членов местных комиссий, которые самостоятельно проводили подобные исследования. Однако повлиять на ситуацию оказалось крайне сложно.