Коллектив авторов - Этносы и «нации» в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время

В историографии Бургундского государства неоднократно уделялось внимание историческим аргументам, подчеркивавшим общее прошлое всех его областей, их принадлежность к одному политическому образованию в прошлом (Лотарингия, Бургундское королевство, Фризское королевство и т. д.), наличию общих героев, предков и основателей династий (Жирар Руссильонский, Геракл, апостол Андрей и др.) 7. Впрочем, несмотря на кажущуюся ясность в этом вопросе, еще не вполне понятна роль самой герцогской власти в этом процессе. Историки продолжают дискутировать не только на тему осознанности подобной политики герцогов, в частности, Филиппа Доброго, а также по поводу того, сообщали ли многочисленные исторические труды подданным герцога это пресловутое «бургундское самосознание» или, наоборот, они представляли собой скорее «региональные» хроники, призванные подчеркнуть особенность каждого региона, его древность и отличие от других 8. Последний тезис, подробно рассмотренный британским историком Г Смолом, вполне справедлив, однако, на наш взгляд, он отнюдь не противоречит утверждению о том, что исторические труды и литература при Бургундском дворе внесли определенный вклад в процесс складывания «бургундской общности». Роль таких исторических сочинений, как «Хроника знатнейших герцогов Лотарингии, Брабанта и королей Франции» Эдмона де Динтера, повествующая о происхождении Филиппа Доброго от Приама, Каролингов и герцогов Брабантских, «Анналы истории славных князей Эно» Жака де Гиза, в которых история графства Эно начинается с прибытия на его территорию троянцев, и других, написанных на латыни, а затем переведенных на французский язык, не исчерпывалась поиском только общих черт в истории бургундских владений. Представляется, что исторические аргументы должны были утвердить статус герцога Бургундского как естественного сеньора каждой из вновь присоединенных территорий. Этому, как кажется, вовсе не препятствовало то, что инициатива написания подобных трудов и их перевода на французский язык часто (даже всегда) исходила не от герцога, а от высших региональных чиновников, уроженцев каждого конкретного региона, будь то Брабант, Эно или Бургундия. Позиционируя нового сеньора как естественного, они, принимавшие в том числе решение о признании его власти во время династических кризисов, тем самым придавали большую легитимность и своему положению представителей региональной администрации. Придание герцогу статуса естественного сеньора было одной из главнейших задач для бургундской власти. Дело в том, что за исключением Бургундского герцогства и графства Фландрия и зависимых от них владений, полученных вполне легитимно благодаря королевскому пожалованию и заключению брака с единственной наследницей, все остальные территориальные приобретения были «проблемными». Голландия, Зеландия, Эно, Брабант, Люксембург, Гелдерн и другие были присоединены в обход более близких наследников, либо путем завоевания и пленения законного правителя. Даже присоединение графства Бургундия (Франш-Конте) не было лишено определенных трудностей 9. Естественно, что экспансия герцогов вызывала противодействие конкурентов, в числе которых был и король Франции (как в случае с Люксембургом). Дабы упрочить свою власть в новых владениях герцоги искали пути ее легитимации. В этом им помогали как раз те региональные хроники, представлявшие их законными наследниками правивших в той или иной области домов.

При этом создавались подобные труды не только в правление Филиппа Доброго или Карла Смелого. Даже после их смерти при дворе Марии Бургундской и ее наследников появлялись хроники, целью которых было аргументировать с помощью исторических фактов нахождение у власти правящей династии, продемонстрировать ее «извечность», а также указать на историческое единство северного и южного комплекса бургундских земель. В этом смысле любопытный рассказ об истории графства Фландрия представляет собой «Хроника земли Фландрия», написанная в конце XV в. 10. В ней истории Бургундии и Фландрии пересекаются уже в VII в., когда владельцем фламандских земель становится сын правителя Дижона и внучки Жирара Руссильонского 11, который к тому же женится на сестре франкского короля Дагоберта, давшего ему в приданое такие земли, как Артуа, Вермандуа, Пикардия и др. Написанная уже после гибели Карла Смелого при Нанси, эта хроника должна была оправдать передачу власти во всех его владениях единственной наследнице – Марии Бургундской. Это подтверждается также и тем, что особое внимание в ней уделено графиням, которые наследовали своим отцам и передали свое наследство мужьям 12. В то же время «Хроника земли Фландрия» доказывала читателю «естественность» власти герцога Бургундского, унаследовавшего графство путем брака с наследницей предыдущего правителя (что, как видно из хроники, не раз случалось в истории графства).

Стремясь упрочить свою власть во вновь присоединенных владениях, герцоги считали необходимым добиться и юридического признания себя законными наследниками прежних государей. Так, долгая борьба за Голландию, Зеландию и Эно, казалось бы, закончилась подписанием договора в Делфте (1429) с законной наследницей этих графств Якобой Баварской, согласно которому последняя признавала Филиппа Доброго своим преемником и соглашалась с созданием регентского совета, большинство в котором имели представители герцога Бургундского. Однако заключение Якобой брака с Франком ван Борселе из крупной зеландской аристократической семьи без согласия Филиппа Доброго вынудило последнего вновь вступить в борьбу и заставить Якобу по договору в Гааге (1433) вообще отказаться от всех прав на Голландию, Зеландию и Эно и передать их Филиппу 13.

На герцогство Брабант после смерти Филиппа де Сен-Поля (4 августа 1430), кузена герцога Бургундского, помимо Филиппа Доброго претендовали также его тетка Маргарита Бургундская (причем в силу более близкого родства с покойным герцогом Брабантским она имела больше прав на наследование, нежели Филипп Добрый), эрцгерцог Австрийский Фридрих IV, курфюрст Оттон Мосбахский и император Сигизмунд. Однако Филипп Добрый не только договорился со своим бездетным кузеном о признании себя в качестве наследника (1427 г.), но и добился признания себя таковым со стороны штатов Брабанта 14.

Ситуация с герцогством Люксембург была еще более запутанной. В борьбе за это владение Бургундскому дому (Филипп Добрый) противостояла династия Люксембургов в лице императора Сигизмунда и его потомков – герцога Саксонского Вильгельма и короля Венгрии и Чехии Ласло V Постума, а затем и французского короля Карла VII 15. Официально штаты Люксембурга признали Филиппа Доброго сеньором в 1451, однако борьба с другими претендентами продолжалась до 1461 г.