Александр Лаврентьев - После Куликовской битвы. Очерки истории Окско-Донского региона в последней четверти XIV – первой четверти XVI вв.

В богатом бортями Рязанском княжестве бортные ухожаи принадлежали лично великому князю [694], а из двух князей-соправителей великокняжеский титул носил только старший, младший же титуловался просто князем рязанским [695]. Именно по этой причине, очевидно, в 1496 г. доходы с удела были распределены между братьями не пополам, а в пропорции два к одному в пользу великого князя рязанского. Отсюда известное источникам прозвище младшего князя Федора Васильевича, «Третный» [696].

Ситуация с разделом рязанских земель и доходов на трети объясняет определение «весь» при Романцеве и еще двух промысловых территориях. Доходы с них не делились по жеребьям, как например доходы с рыбных ловель по Дону, «мордвы деленой» или Переяславля-Рязанского, треть которых получал Федор Васильевич, а две трети Иван Васильевич, а уходили целиком в пользу одного из князей. Младшему рязанскому князю в результате раздела достался «Тешев весь» т. е. треть, старшему – «Романцев весь» и «Братилов весь» т. е. две трети.

Договор рязанских князей 1496 г., как видим, в отличие от московско-рязанского докончания 1483 г. ничего не говорит о местоположении Романцева, но сообщает о хозяйственной «специализации» территории – это были бортные угодья рязанского великокняжеского дома, несомненно существовавшие здесь и ранее, до перехода верхнедонского правобережья к Москве. Возможно отмежевание московским дядей «Романцева с уездом» великому князю рязанскому Ивану Васильевичу в первой половине 1483 г. как-то учитывало прежние традиции административной организации рязанских владений на Верхнем Дону «домосковского» периода, нам не известные.

В историографии существует три предложения по локализации Романцева XV в. При этом, каким-то неясным образом в двух из них незамеченными оказались недвусмысленные указания текста докончания 1483 г., в одном случае на правобережное расположение Романцева, в другом – на очевидную географическую близость последнего Ельцу и Красивой Мече.

Д. И. Иловайский, первым отметивший тождество Романцева грамот 1483 и 1496 гг., поместил его «по смыслу» на левом берегу Дона, «между Воронежем и Донцом». Историк мотивировал левобережную локализацию Романцева тем, что здесь в XVII в. документально зафиксированы несколько топонимов «Романово», а также Тешев, известный по выше цитированной грамоте 1496 г.

Д. И. Иловайскому было хорошо известно, что на левом берегу Дона, по р. Воронеж, много позднее московско-рязанских докончаний конца XV в., размещалась вотчина боярина И. И. Романова, Романовская волость с центром в Романовом городке [697], появившаяся здесь не ранее конца XVI в, скорее всего после Смуты [698]. В Разрядном приказе, который «ведал» в XVI–XVII вв. пограничные крепости русских «украин», в 1628 г. рассматривалась жалоба жителей Лебедяни на соседа-вотчинника, младшего брата патриарха Филарета и дядю царя Михаила Федоровича [699], и в приказном деле, ведшемся по факту жалобы, действительно присутствуют топонимы, производные от фамилии «Романов».

Что касается Тешева XVII в., [700]то местоположение одного из однокоренных топонимов, «Тешевского леса» указано достаточно точно, «к верх речки Репца» [701]то есть р. Репец, левого притока Дона выше р. Воронеж [702]. «Тешев весь» рязанского князя Федора Васильевча раздела 1496 г., несомненно, действительно находился на левом берегу Дона, в XVII в. принадлежа Романовской волости. Однако экстраполировать ситуацию с Тешевом на «Романцев весь», аргументируя его локализацию на левобережье Дона только этим соседством топонимов в тексте договорной грамоты рязанских князей, все-таки, слишком смелое допущение.

Вообще надо отметить, что топонимы «Романово» и «Романцево», равно как и производные от первого и второго, не тождественны и с древнейших времен существуют параллельно [703]. Созвучие (но, повторимся, не тождество) производных от фамилии боярина Романова топонимов XVII в. донского левобережья с очевидно правобережным Романцевом XV в., казалось бы, вполне случайное, ввело в заблуждение не одного Д. И. Иловайского.

В известном справочнике П. П. Семенова, например, указаны топонимы сходного корня, в XVII в. части «вотчины боярина Романова». Они находятся на левом берегу Дона и по тогдашнему административному делению принадлежат Тамбовской губернии. При этом один из них уверенно провозглашается Романцевом XV в. – это «село Романово Лебедянского уезда, упомянутое под именем городка (? – А. Л.) Романцева в договоре Москвы с Рязанью 1483 г.» [704]. В литературе XIX – начала XX вв. тамбовское с. Романово с Романцевом докончания 1483 г. идентифицруется довольно уверенно [705].

Иную версию расположения Романцева предложил В. И. Дебольский, весьма, впрочем, предположительно поместивший его много выше по Дону и Ельца, и Красивой Мечи, «может быть, в Епифанском уезде Тульской губернии» [706].

Указанный историком населенный пункт, д. Романцево, действительно существовала в XIX в. [707]Однако в силу большой удаленности от Ельца и Красивой Мечи видеть в ней рязанское Романцево XV в. никаких особых оснований нет, тем более, что название нельзя считать уникальным, в том числе и для исторической территории бывшего Рязанского княжества [708]. Заметим также, что писцовая книга Епифанского уезда 1570–1571 гг. не зафиксировали ни населенных пунктов, ни каких либо географических объектов с названием «Романцево» или производных от него. Последние появляются в Епифанском уезде только в XVII в. [709].

Версия о тождественности Романцева под Епифанью Романцеву грамот XV в. недавно снова привлекла внимание. Г. А. Шебанин (о ранее высказанном таком же предположении В. Н. Дебольского автор, похоже, не знал) отметил соседство бывшей д. Романцево Епифанского уезда, ныне пос. Романцевский Богородицкого района Тульской области, а также д. Романова Узловского района той же области группе археологических памятников конца XI–XIV вв., которые по предположению автора и были искомым «Романцевом с уездом» московско-рязанского договора 1483 г. [710]Значительная, повторимся, удаленность от Ельца и Мечи, а также относительная новизна топонимов делают такое предположение маловероятным.

Третья локализация Романцева, уже не «по смыслу», как у Д. И. Иловайского, и не из топонимов, как у Д. В. Дебольского, а в опоре на текст московско-рязанского договора, принадлежит В. П. Загоровскому. Исследователь абсолютно обоснованно предлагает искать Романцево на донском правобережье, в Лебедянском районе современной Липецкой области [711], на территории которого Красивая Меча впадает в Дон.

Предположение о соседстве рязанского «города Романцев» (так в публикации. – А. Л.) с современной Лебедянью высказывалось и ранее, парадоксальным образом сочетаясь с убеждением автора той же публикации в том, что искомый населенный пункт располагался на противоположном, левом берегу Дона [712].