Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 )

В городах князя Вишневецкого Ромне, Лохвице, Прилуки, Лубнах, собирались

громадные купы бунтовщиков для опустошения панскихъимений, под видом защиты

посполитых людей от истребления, а их жен и детей— от татарской и турецкой неволи.

В одном Гадяче, принадлежавшем Конецпольскому, вписалось в козаки до

224

.

2.000

человек. В Переяславе служилая шляхта была осаждена козаками в замке,

и томилась голодом. Полтавщина взбунтовалась под предводительством популярного

между козаками Оетрянина, иначе Остряницы. Наконец, и Нежин, староство самого

Потоцкого, присоединился к мятежу. Вообще на Заднеприи считалось более

20.000

народу, вписавшагося в козаки. Замена экономических порядков

порядками жизни номадной понравилась ему. Козацкие новобранцы чуяли силу своего

многолюдства, и хвалились, что не дадут Ляхам перейти на ту сторону Днепра.

Обезпечив себе таким образом убежище на случай неудачного столкновения с

панами жолнерами, Скидан появился на Поросье и стал сзывать козацкую раду в

Корсуни. Но Предднеприе, не отгороженное ничем от внутренних провинций

Королевской Земли, вставало на землевладельцев осторожно. Служилая шляхта и

мелкие помещики удерживали еще здесь не только в городах, но й в селах

установившийся порядок жизни. Оседлые козаки-реестровики показывали даже

расположенность к местной шляхте. Им не верили, не находили между ними ни одного

цнотливаю (добродетельного), знали, что они подговаривают мужиков к предательству;

по, трепеща за свою жизнь, оставались на своих местах, и колебанье чернорабочих

между панскою и козацкою силою склонялось в пользу повиновения панам.

Еще в то время, когда жолнеры были далеко от Роси, по этому рубежу козатчины

ходили тревожные слухи, будто бы Лащ заходит козацким поселениям в бок со стороны

степей вместе с наемными Татарами, а Потоцкий приближается к ним прямым путем.

Жолнерские волнения заставили Потоцкого простоять пад Росыо целые две недели в

бездействии. В то время страх панского имени начал было уступать страху имени

козацкого. Но из Запорожья стали приходить вести, что Павлюк находится в опасном

положении среди бунтующей голоты. Одно время его считали даже низложенным. Под

влиянием таких вестей, оставшиеся дома реестровики дотого охладели к бунту, что

Скидан, созвавши раду в Корсуни, не дождался её решения, и ушел в Мошны.

В это время Павлюк, державшийся недалеко за речкой Тясмином в выжидательном

положении, получил известие, что хоругви уходят от Потоцкого в Польшу, и что

Потоцкий только с горстью отважных людей, пе зная о близости Низокого Войска,

решился вторгнуться в Украину. Момент показался ему счастливым. Он быстро

двинулся вперед, чтоб не дать жолнерам спрятаться в Мошнах, выбив оттуда Скидана.

ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЫШТ.

225

С своей стороны Потоцкий спешил покончить с малочисленной толпою

скидановцев, пока они не соединились еще с павлюковцами и не подняли на него всех

присмиревших реестровиков.

Павлюк принял все меры, чтобы поход его оставался для панов жолнеров тайною.

Поэтому передовые разъезды панские не привозили Потоцкому никаких вестей о

низовцах. Остановясь у села Кумеек, Потоцкий послал коронного стражника Лаща

Тучапского выбить Скидана из Мощен; но в этот самый день, именно 5 (15) декабря,

Павлюк подошел к Мошнам.

Отряд Лаща, состоявший из разноверной шляхты, Татар, Волохов и украинских

Козаков, оказал важную услугу Потоцкому, определив силы неприятеля и давши знать

о его намерениях.

Ночуя с 5-го на 6 декабря в Мошнах, Павлюк разослал во все стороны универсалы к

своей козачествующей братии, уведомляя, будто бы жолнеры в Корсуни и в других

местах поразоряли церкви, а по селам повырезывали женщин и детей. Он повелевал

козакам, под строгою карою, спешить к нему днем и ночью—воевать за христианскую

веру и золотые вольности козацкия.

Лащ, между тем, ночевал в поле, не снимая панциря, равно как и весь его полк, а

утром подступил к Мошнам.

Вообразив, что под Мошнами сам Потоцкий, Павлюк наступил на жолнеров Лаща с

табором и пушками. Здесь-то разбойники лащовщики показали, за что прощались им

все их злодейства. Они, как выразился автор походного дневника, принесли

павлюковцев па своих плечах к полевому коронному гетману, занявшему боевую

позицию под Кумейками. Стократно инфамизованный банит находился в своей стихии.

Он так искусно раззадорил павлюковцев, что, даже наткнувшись на стоящее в боевом

порядке войско Потоцкого, павлюковцы ломились вперед, очертя голову. Во всю

дорогу, разъяренная толпа сопровождала’ стрельбу и гарцовые схватки диким криком,

крупною бранью, насмешками, и сквернословила не только против коронных гетманов,

но и против самого короля.

Реестровые козаки, составлявшие Павлюкову конницу, знали, что с Потоцким не

легко будет управиться, и держались поодаль. Знал от них, без сомнения, и сам

Павлюк, что главные неприятельские силы стоят перед ним, но раздумывать было

поздно: предводимая им орда могла сломить Потоцкого только первым напором. „А чи

далёко пап гетьмап ночувати ме?а (кричали передовые бойцы его, размахивая

значками). „Лащику, Лапшку!* (грозили другие),„побиЖЙШ ты до хащику* (то-есть:

спрячешься в густых кустах).

29

226

.

Но уже гремели с разных сторон пушки. Уже немецкая пехота открыла так

называемый нидерландский бой, и тот самый Лащ, который бежал, огрызаясь перед

козаками, точно волк перед собаками, ломился теперь, как медведь, в козацкий табор,

на челе своих панцирных рот.

Военное искусство Потоцкого оказалось гибельным для павлюковцев,

рассчитывавших на свое многолюдство. Реестровики, наблюдавшие бой издали, бежали

в самом его начале. Но Потоцкий напрасно ждал, что выписчики, очутясь под огнем и

железом, точно в адской кузнице, попросят пощады. „Это хлопство было так

ожесточено® (писал он в своей реляции), „что мы только и слышали выражение их

решимости лечь одному на другом; а когда кто из наших падал с коня, они бросались

на него, и рвали труп на куски, пока мы не покрывали его грудою козацких труповъ®.

Таков был результат сочиненных Павлюками да Гудзанами вестей о разорении

церквей православных, об истреблении по селам жен и детей козацких. Углубляясь в

таинственный козацкий край, Потоцкий даровал жизнь всем пойманным „языкамъ®, не

тронул ниодного козацкого жилища, а приводимые в нему встречные попы,

ободренные подарками, свидетельствовали на расспросах, что козаки не терпят их