Константин Битюков - Великокняжеская оппозиция в России 1915-1917 гг.

Контент-анализ {7}позволяет интерпретировать смысл послания как личный рассказ о мыслях и чувствах, обращенных к Богу, с надеждой на то, что Бог поможет императору, в нем нашли отражение как религиозный характер Елизаветы Федоровны, так и ее принадлежность к царственной династии, чьи представители не желали признавать никаких аргументов, кроме Божественных.

В канун Нового года, 31 декабря 1916 г., в Киев прибыла сестра Дмитрия Павловича великая княгиня Мария Павловна (младшая). Она передала вдовствующей императрице письмо от Павла Александровича – отца Дмитрия Павловича. «Пауля [Павла Александровича. – Е.П., К.Б. ] Ники даже не принял, так как ни на что не может решиться из-за нее(выделено в тексте оригинала. – Е.П., К.Б. ), той, которая всех ненавидит и мечтает о мести… Так вот и закончился этот горький год!» [602]

На втором этапе великокняжеской оппозиции (4–31 декабря 1916 г.; «период активной самозащиты») великий князь Дмитрий Павлович принял участие в убийстве Г.Е Распутина, являвшегося для великих князей олицетворением «темных сил».

Убийство Г.Е. Распутина дало повод великим князьям еще раз оказать давление на императора. Причем вопрос о судьбе Дмитрия Павловича постепенно отходил на второй план. Великие князья не предприняли никаких попыток помешать ссылке Дмитрия Павловича. Их больше волновали министерские перестановки и вопросы внутренней политики, не забывали они говорить о своей ненависти к Александре Федоровне. После того как это стало известно императору, на свет появилось прошение великих князей, выдававшее их страх за свою судьбу и опасения, что их может постичь та же участь, что и Дмитрия Павловича. В связи с этим ясен ответ Николая II и последующая ссылка Николая Михайловича в имение. Из оппозиционеров по убеждениям и личным мотивам великие князья постепенно превращались в оппозиционеров из-за страха за свою судьбу. Это во многом определило их позицию во время Февральской революции.

После убийства Г.Е. Распутина почти все великие князья покинули Петроград. Великий князь Николай Михайлович был выслан в свое имение Грушевка. Великая княгиня Мария Павловна и Андрей Владимирович уехали в Кисловодск. Кирилл Владимирович получил поручение от Николая II «отправиться на Мурман благодарить моряков от его имени за службу» [603]. В Петрограде остались лишь дворы великих князей Михаила Александровича и Павла Александровича – брата и дяди императора, а также Константиновичи.

Новый всплеск политической активности великих князей приходится на начало февраля. В данном случае инициатива исходила, с одной стороны, от Михайловичей в союзе с Михаилом Александровичем и с другой стороны – от М.В. Родзянко.

Именно к этому времени относится политическая активность Михаила Александровича. Скорее всего, это можно объяснить его общением с председателем Государственной думы М.В. Родзянко. Думские оппозиционеры в лице М.В. Родзянко в данный период делают ставку на ближайшего родственника царя, связывая это с возможным его воцарением.

3 января 1917 г. председателя Государственной думы посетил великий князь Михаил Александрович [604]. М.В. Родзянко подробно описывает данный визит в воспоминаниях, но ошибочно относит его к 8 января, утверждая при этом, что великий князь сам приехал к нему. Разговор затрагивал наиболее животрепещущие проблемы того периода: войну и влияние императрицы Александры Федоровны. М.В. Родзянко, согласно его воспоминаниям, говорил, что «надо назначить министров, которым верит страна, которые бы не оскорбляли народные чувства… это достижимо только при условии удаления царицы» [605]. Михаил Александрович был полностью с ним согласен. Более того, великий князь сам предложил кандидатуру М.В. Родзянко на пост главы министерства доверия.

В настоящее время имеется возможность более точно воссоздать их беседу, благодаря опубликованному дневнику Я.В. Глинки. В нем автор писал, что разговор действительно затрагивал проблему «замены правительства лицами общественного доверия, которые примут на себя эти обязанности, когда будут устранены безответственные влияния» [606]. Скорее всего, открыто об «удалении, устранении императрицы» речи не было, это более поздняя приписка М.В. Родзянко. Кроме того, если в своих воспоминаниях председатель Государственной думы приписывал Михаилу Александровичу предложение его кандидатуры на пост председателя кабинета, то – согласно дневнику Я.В. Глинки – на вопрос великого князя: «Кто же может быть во главе кабинета? Родзянко ответил, что указывают на него» [607]. Таким образом, он сам предложил свою кандидатуру. Это более соответствует истине. Итак, вместо разговора об удалении царицы и создании фактически новой системы управления речь шла лишь о предложении М.В. Родзянко себя в качестве премьера. Какая же роль тогда отводилась великому князю? Не намекал ли председатель Государственной думы тем самым на его возможное регентство?

Об общении великого князя с М.В. Родзянко было известно другим великим князьям, и это не вызвало их одобрительной реакции. Великий князь Кирилл Владимирович вспоминал, что «Миша (Михаил Александрович), несмотря на мои настойчивые просьбы работать ясно и единомышленно с нашим семейством, прячется и только сообщается секретно с Родзянко» [608].

В условиях недоверия к способности монарха управлять Россией, вероятно, делались попытки создания нового политического тандема: Михаил Александрович в качестве регента при сыне Николая II Алексее и М.В. Родзянко как председателе «правительства доверия». Однако реальной возможности и решительности воплотить эту схему в жизнь у них не было.

Но этим политическая активность великого князя Михаила Александровича не ограничилась. В конце января – начале февраля 1917 г. он принимал участие в организации аудиенций царя с А.А. Клоповым. В разное время различные люди, в том числе великие князья, пытались через него довести свои идеи до императора. С 1896 по 1899 гг. «главным цензором» царского корреспондента был великий князь Александр Михайлович [609]. В более позднее время на него пытались оказывать влияние другие лица (Г.Е. Львов, М.В. Алексеев, великий князь Николай Михайлович). В январе – феврале с А.А. Клоповым начал сотрудничать Михаил Александрович. Они встречались, обменивались письмами, великий князь давал ему советы, редактировал письма. Таким образом, как справедливо отмечал В.И. Старцев, «письма Клопова не были неким изолированным демаршем… Если, с одной стороны, он был связан с великими князьями, то с другой – напрямую с генералом Алексеевым и князем Львовым» [610].