Константин Битюков - Великокняжеская оппозиция в России 1915-1917 гг.

19 января 1917 г. А.А. Клопов узнал о назначенной ему аудиенции у государя и отправил ему предварительное письмо. Основным его содержанием была попытка убедить императора в том, что будущее послание есть «глас народа» и «отражение общего мнения о современном положении России» [611]. Престарелый чиновник в тот же день отправил копию письма великому князю Михаилу Александровичу. При этом отдельной запиской он уведомил великого князя о необходимости эту копию уничтожить или возвратить ему после прочтения. Из записки А.А. Клопова брату царя становится очевидным, насколько тесно они сотрудничали в подготовке писем императору. Так, А.А. Клопов писал, что «остальные части (II и III) я несколько переделал после моего последнего разговора с Вами…Не скрою, что перед аудиенцией мне очень бы хотелось еще раз повидать Вас» [612]. Таким образом, А.А. Клопов являлся лишь проводником чужих идей.

Однако великий князь был не единственным соавтором писем. Механизм составления посланий описан в дневнике Я.В. Глинки. «А.А. Клопов пишет царю письма, предупреждая его об опасности революции и убеждая в необходимости решиться на ответственное министерство. Он неоднократно видается с великими князьями, которые очень этому сочувствуют, они приезжают к нему, совещаются и устраивают свидание с Государем. Предварительно через великого князя Михаила Александровича накануне посылается подготовительное письмо весьма решительного тона, рисующее ужасное положение и рекомендующее выход. В редакции письма принимают участие князь Г.Е. Львов и другие лица» [613].

Поэтому уже в первом письме А.А. Клопова великому князю Михаилу Александровичу появилась следующая фраза: «Необходимо переговорить о некоторых вопросах, а главное о князе Львове» [614]. В февральских посланиях князь Г.Е. Львов будет выдвигаться в качестве претендента на пост премьер-министра. Причем, как уже упоминалось выше, это происходило не впервые. За год до этого, в марте 1916 г. А.А. Клопов уже предлагал председателя Всероссийского земского союза на тот же пост.

Возникает вопрос, почему сотрудничая с М.В. Родзянко, Михаил Александрович в итоге поддержал князя Г.Е. Львова? Вероятно, его испугала активность М.В. Родзянко, когда тот сам предложил свою кандидатуру на пост председателя Совета министров. Еще один ответ содержится в дневнике Я.В. Глинки, которому 4 января 1917 г. удалось убедить М.В. Родзянко ввести на пост премьера князя Г.Е. Львова. После разговора с великим князем Михаилом Александровичем 3 января 1917 г.: «Родзянко мнит себя председателем Совета министров… Вечером он призывает меня… Снова возбуждает разговор о возможном составе кабинета с ним во главе. Он выслушивает спокойно мои горячие возражения. Улыбается особою саркастическою улыбкою, когда я говорю, что его большое имя и авторитет нужны для Думы… Кого же тогда ввести на пост премьера: князя Львова мне не хочется… “Почему [нет], когда это будет сделано по соглашению с Вами” [– возразил я]. Через некоторое время он вынимает из кармана листик с расписанием министров и против председателя Совета министров, где единственно не было заполнено, пишет “Кн. Львов”» [615]. Таким образом, князь Г.Е. Львов устраивал всех. А письма А.А. Клопова к царю были отнюдь не «гласом народа», как он утверждал, а гласом редактировавших его князя Г.Е. Львова, великого князя Михаила Александровича, частично М.В. Родзянко и «других лиц».

В письме от 23 января 1917 г. не содержалось никаких конкретных предложений. Первую часть составляли напыщенные фразы о критическом положении, о «полном величия и трагизма моменте жизни России», вторая часть являлась обвинением царя и правительства в том, что они «разошлись c Россией, как еще никогда не было», в третьей части А.А. Клопов призывал царя «к особым чрезвычайным, спешным и большим решениям» [616].

В следующем письме А.А. Клопова к Николаю II от 29 января такие решения все-таки были предложены. Среди них «отречение от старого режима и безответственного правительства, ведущего Россию к гибели и на вас сваливающего вину за это». Этот пункт характерен для требований многих, обращавшихся к Николаю II в этот период. Однако мотивировка – устранение правительства ради снятия ответственности с царя за его действия – зародилась в великокняжеских кругах. Второе требование – поставить во главе кабинета «доверенное лицо, которое пользуется уважением страны, и поручить ему составить кабинет из общественных и государственных деятелей… способных опираться на большинство в Государственной думе». Далее, «на имя лица дать рескрипт, в котором установить начало ответственного перед царем и народом министерства». И наконец, «созвать теперь же Государственную думу» [617]. Возможно, что император отчасти воспринял эти идеи, поскольку 21 февраля, то есть когда заседания Думы шли уже неделю, он обсуждал с председателем правительства князем Н.Д. Голицыным возможность подобного шага. Однако на следующий день вместо визита в Государственную думу царь отбыл в Ставку, без видимой необходимости. Еще день спустя началась Февральская революция. Примечательно, что данный факт указан в воспоминаниях М.В. Родзянко, следовательно, он был об этом осведомлен.

Подобная программа казалась реалистичной всем, кроме Николая II. Аналогичные требования, представленные А.А. Клоповым Николаю II, на аудиенции содержались и в конспекте беседы чиновника с императором [618] {8}. Привлекает внимание один из последних пунктов конспекта, озаглавленный А.А. Клоповым «Семейные дела». В нем записано следующее: «Необходимо достичь того, чтобы вина за события не свалилась на царя и семью, а была бы во всем ответственна вся страна». Эта идея характерна для великокняжеской среды и уже встречалась в письме Александра Михайловича.

Следующее письмо было выслано А.А. Клоповым спустя неделю, 6 февраля 1917 г. Что же побудило чиновника вновь написать императору? Это не только отсутствие реакции со стороны царя на его обращения, но и политический момент, скоро должна была начать работу Государственная дума. Письмо открывалось фразой: «Через 10 дней открытие Государственной думы, встречи ее с правительством и, конечно, неизбежный конфликт». Чиновник не успел познакомить великого князя с содержанием послания [619]. Оно содержит новые факты бездарности правительства и того, что его действия возмущают народ. Но в нем впервые предлагался на пост председателя правительства князь Г.Е. Львов. А.А. Клопов сообщал, что упоминал его имя во время аудиенции, хотя в конспекте беседы это не отмечено. В послании к Михаилу Александровичу от 7 февраля А.А. Клопов писал: «Я боюсь, что он [князь Г.Е. Львов. – Е.П., К.Б. ] откажется: он побоится взять на себя такую ответственность» [620]. В данном случае царский корреспондент лукавил, князь Г.Е. Львов был не только в курсе дел, но и активно принимал в них участие в качестве редактора писем и консультанта. К письму прилагалась характеристика князя Г.Е. Львова, отправленная Николаю II, ее копия была выслана Михаилу Александровичу для ознакомления. В биографии князь Г.Е. Львов характеризовался как «исключительно способный организатор общественного дела и выдающийся практический деятель» [621].