Александр Никишин - Тайны русской водки. Эпоха Михаила Горбачева

27. Бастующие шахтеры из Англии отъедались в СССР.

28. «Прожектор перестройки» – «лампочка Ильича» в заду у Горбача.

29. Хочу внести свой вклад в выполнение Продовольственной программы и прошу обменять меня на мешок канадской пшеницы.

30. Когда приняли Продовольственную программу? 24 мая 1982 года. А «сухой закон»? В мае 1985-го! Весной коммунистам моча в голову ударяет!

31. Когда 11 марта 1985 года пришел к власти Горбачев, изъяли из обращения следующие поговорки: «Горбатого могила исправит», «Бог шельму метит» (за родимое пятно на голове). Из фильма «Место встречи изменить нельзя» потребовали вырезать фразу сыщика Жеглова (роль Владимира Высоцкого): «А теперь – Горбатый!» – Я сказал: «Горбатый!».

32. У нас в СССР все «на троих». И Райкиных тоже трое: Аркадий Райкин, Костя Райкин и Райкин муж.

33. Перестройка, перестройка, взбаламучена страна, ты за водкою постой-ка, окосеешь без вина!

34. Зима 1985-го. Очередь в вино-водочный магазин. Трясущийся мужик в трусах и носках просит продать ему водку без очереди. Берет бутылку и идет к дверям. Ему: «Ты что голый, зима ж на улице!». «Да хрен с ней с зимой, здоровье дороже!».

35. Разгар борьбы с пьянством. Горбачев приезжает на завод. Подходит к передовому токарю:

– А разве смог бы ты работать, если б выпил бутылку водки?

– Смог бы.

– Ну, а две?

– Не фиг делать!

– А если три?

– Ну, достал! Так работаю же!

36. Горбачев в Германии. Журналист задает ему вопрос:

– Как будет называться ваша новая книга?

– «Майн Кампф», – отвечает Горбачев.

Немцы в шоке. Горбачев добавляет:

– «Моя борьба против пьянства и алкоголизма»!

37. Рано утром красноармеец Сухов бредет по пустыне. Видит: Горбачев зарыт в песок, только голова лысая торчит:

– Сухов, дай пи-ить! – просит Горбачев.

Тот смотрит на часы, качает головой:

– Не могу, Михал Сергеевич! У нас пить только с двух разрешают.

38. После принятия антиалкогольного указа на Красную площадь вышли диссиденты с плакатами: «На красный террор ответим белой горячкой!».

39. При царе Петре была медаль «За пьянство» в 16 кг. Вешали на шею пьяницам. При Горбачеве решили утвердить сразу две: «За мужество» – для тех, кто не пьет, и «За храбрость» – для тех, кто пьет.

40. «Сухой закон» Горбачева поднял советского человека на карачки, а потом поставил на колени.

Авария реактора на Чернобыльской атомной станции явила миру «черный» фольклор: «26 апреля – День советской радиации», «Советская радиация – самая полезная в мире», «Хай живе КПСС на Чернобыльской АЭС!», «Мирный атом в каждый дом!», «Редкая птица долетит до середины Днепра». Появились «радиопассивные» и «радиоактивные» геи. Полезные советы: «Если хочешь стать отцом, обмотай яйцо свинцом». Приветствия: «Рентген-привет!», «До скорого полураспада!». Страх перед непознанной силой атома, перед трагедией, не имевшей в мире аналога, воплотился у русских пьяниц в смелые анекдоты. Привожу лишь те, что имеют отношение к теме «Выпить-закусить»: 1. Что такое вино «Чернобыльское лучистое»? – На стакан «Каберне» – 4 капли йода. 2. Какая разница между милицией и радиацией? – Милицию водка не берет. 3. Мужик торгует яблоками, говорит, что из Чернобыля. Ему – все: «Ты что, с ума сошел? Кто их возьмет?». «Берут. Для тещи, для начальников. Для Горбачева вот взяли…».

Убить Горбачева! Горбачев любит про себя анекдоты. Особенно, как его убить хотели. Длинная-длинная очередь за водкой. Мужик не выдерживает: «Пойду в Кремль, убью Горбачева». И ушел. Через какое-то время возвращается. Очередь в радостном возбуждении: «Убил?!». «Да нет, там очередь еще длиннее!». Но убить Горбачева хотели и по-настоящему. Даже готовили на него покушение. Это был конкретный человек по фамилии Шмонов Александр Анатольевич, 1952 г.р., ленинградец, бывший слесарь производственного объединения «Ижорский завод». Окончил школу, потом техникум, отслужил в армии. Был женат, имел дочь-дошкольницу. Жил на окраине Колпино, в районе, который называют Простоквашино. Отец Шмонова – бывший начальник Колпинского управления внутренних дел, офицер в отставке, чьи мемуары о прожитом готовились к печати именно в дни покушения на Горбачева. Такое вот совпадение.

Что толкнуло Шмонова на преступление? Как-то раз купил Шмонов на последние деньги магнитофон. Давно о нем мечтал. Купил с рук, на Невском. Принес домой красивую коробку, а в ней – кирпичи. Куда идти жаловаться? Некуда. Чтобы заработать на жизнь, торговал красной смородиной, которую выращивал на участке за сто километров от дома. Доход был копеечный, едва хватало на оплату квартиры и бензин. Власть ненавидел. На ноябрьской демонстрации нес плакат: «Прямые всенародные выборы главы государства на альтернативной основе!». Эта крамола была на одной стороне плаката. На другой – не менее крамольная: «Вечная память жертвам Октября».

Убить Горбачева он решил в 1987 году – в самый разгул перестройки. Готовился к этому делу очень серьезно, скрупулезно. Никого в свои планы не посвящал, так как никому не верил и не доверял. Начал с листовок, в которых призывал: «Дамы и господа, прошу вас убивать руководителей СССР». Печатал их на пишущей машинке «Любава». Потом стер литеры напильником и закопал ее в глухом месте. Вместо нее купил машинку «Москва». Вдруг придут и спросят: на чем вчера печатали, где ваша машинка? Да вот же она, стоит.

План покушения был прост. 1 мая Шмонов смешается с колонной демонстрантов и, проходя мимо Мавзолея, выстрелит в Горбачева. Другой возможности подобраться к нему не было. Ружье у Шмонова было добротное, германского производства, двуствольное, 16 калибр. Придумал, как спрятать его под плащом. Извлекать научился за 12 секунд. В один ствол зарядил пулю «Спутник» с убойной силой в 915 метров, в другую – пулю «Полева» (убойная сила – 1060 метров). До Горбачева, машущего демонстрантам рукой, от того места, где стоял Шмонов (возле ГУМа), было, по его предположениям, 47 метров. По версии следствия – 52. При такой убойной силе пули от Горбачева оставались одни воспоминания.

Чтобы ружье не застряло в пальто, отпилил у него мушку. Отрезал у ружья приклад. Для обреза смастерил чехол. Чтобы ствол не выпирал, изнутри к пиджаку пришил резиновый коврик. Прямо на пиджак нашил бинты. На случай, если спросят: ты что там прячешь, – он должен был расстегнуть пальто и показать бинты – мол, бандаж послеоперационный. Придумал, как будет доставать ружье, чтобы чекисты в оцеплении не схватили его сразу же. Сперва он доставал носовой платок, громко сморкался – болен. Подозрения должны были отпасть. Рука с платком потом шла за пазуху, и он выхватывал свой обрез!

На случай проверки на металл, Шмонов смастерил плакат «Поддерживаем демократию!» и водрузил на железный штырь. Если что, скажет, что фонит сталь. Потом на допросе Шмонов будет говорить: «Стрелял я неплохо. В армии попадал в «девятку», диаметр которой всего 15 сантиметров. А на Красной площади… шансы у меня были. Целиться, конечно, надо было побыстрее… Демонстранты мне, конечно, не мешали…»