Владимир Винников - Путин. В зеркале «Изборского клуба»

Болезненный урок сердюковщины ещё раз показал, что военное ведомство не может и не должно самостоятельно разрабатывать концепцию военной реформы, исходные требования к преобразованиям в боевой сфере следует формировать и контролировать только на уровне высшего политического руководства государства.

Можно бесконечно долго писать и обсуждать положительные и отрицательные итоги придания армии «нового облика», ответственности и безответственности должностных лиц, непонимания или предательства, но сейчас это уже не актуально. Несомненно, в ходе реформы сделано немало позитивного, но и недостатков осталось предостаточно. Известный афоризм «кто не работает, тот не ошибается» — здесь неприменим. С реформой, а вернее — со строительством армии, ошибаться нельзя.

Но и забывать ничего нельзя. Нужно всё проанализировать, всё учесть, всё расследовать и дать объективную оценку. Сейчас должно быть предоставлено слово «товарищу маузеру», в лице военной прокуратуры и военной контрразведки. Без этих жёстких действий, без выжигания калёным железом коррупции, взяточничества, откатов, откровенного воровства, преступной халатности, обмана, без преодоления очковтирательства, показухи, безответственности, — новую армию построить невозможно.

Для нас важно другое — определение верной стратегии развития и боевого применения Вооружённых сил, проведение по-настоящему эффективной военной реформы, прежде всего — в сфере боевого применения, радикальное улучшение нынешнего состояния и перспектив боеготовности Вооружённых сил. Судя по всему, сейчас лишь только начались те процессы, без которых реальная реформа ВС непредставима. То, что эти принципиальные вопросы стали, наконец, предметом особого и постоянного внимания президента РФ и высшего руководства страны, внушает определённый оптимизм.

Новому министру обороны РФ генералу армии Сергею Шойгу предстоит решить сверхсложную задачу строительства и возрождения российской армии. С одной стороны, нельзя войти два раза в одну и ту же реку, а значит — нельзя вернуться к армии советского образца, просто этого не выдержит нынешняя экономика страны. С другой стороны, и это объективно видно даже поверхностным взглядом простых обывателей, нельзя без серьёзных корректив продолжать то, что было реализовано в ходе придания армии «нового облика». И здесь меньше всего нужно слушать оценки и предложения либералов…

Отметим, прежде всего, следующее реальное позитивное решение — президент РФ инициировал и неоднократно подтверждал намерение радикально модернизировать вооружения армии и флота, определив до 2020 года расходы на эти цели в сумме около 23 трлн рублей. Важно, однако, осознать, что только выделения финансовых ресурсов для решения проблемы эффективной военной модернизации явно недостаточно. Рациональное освоение огромных финансовых средств требует также многих иных по характеру принципиальных решений на уровне Верховного главнокомандующего.

Во-первых, назрела острая потребность формирования концепции будущих войн и вооружённых конфликтов. Во-вторых, требует серьёзной доработки и корректировки Доктрина боевого использования Вооружённых сил. В-третьих, назрела необходимость разработки современных научных и производственных программ создания новых вооружений и военной техники, использующих такие управленческие и кадровые подходы, которые существовали в недавнем прошлом, но практически полностью исчезли сегодня.

То, что запущен, наконец, процесс реального осмысления фундаментальных вопросов военного строительства и будущего облика Вооружённых сил, явно проявилось в президентском послании 2013 года. Особо обратили на себя внимание высказанные соображениях, касающиеся американской концепции обезоруживающего мгновенного глобального удара (концепция ОМГУ). Ранее на государственном уровне подобных серьёзных публичных рассуждений военно-стратегического плана не отмечалось. Сюда же можно отнести и высказывания руководства оборонно-промышленного блока правительства о своём видении возможных видов и масштабов будущих военных конфликтов (например, осеннее 2013 года выступление на эту тему Д. О. Рогозина). Всё это явно придаёт осмысленность процессам военного реформирования и призвано составить необходимую основу для определения перспективных программ создания новых вооружений и военной техники.

Серьёзное значение для определения направления развития Стратегических ядерных сил России имеет анализ эволюции военно-стратегической мысли потенциальных противников, прежде всего, США и НАТО. Не секрет, что строительство ядерной триады США и способов их возможного применения определяется соответствующими стратегическими установками, своего рода директивными указаниями, формируемыми и доводимыми до Вооружённых сил этой страны от имени президента США и его администрации. Эти же директивы (ядерные стратегии) являлись основой для заказа на конкретные системы стратегических вооружений.

Для начала — немного истории. Американская стратегия «массированного возмездия» была разработана вскоре после появления ядерного оружия и средств его доставки. Она исходила из возможности только всеобщей ядерной войны и даже теоретически не рассматривала каких-либо других способов использования ядерного оружия.

Столь примитивный подход сменился в 1961 году стратегией «гибкого реагирования», предусматривавшей уже выбор способов и средств ведения войны и разработку соответствующих стратегических ядерных средств. Упор делался главным образом на совершенствование наиболее мобильных средств доставки (авиационных и морских). Начались интенсивные разработки межконтинентальных ракет, оснащённых разделяющимися головными частями индивидуального наведения. Допускалась ограниченная ядерная война, в том числе в Европе. Вместе с тем подчёркивалось непреходящее значение обычных вооружений. Идеолог этой новой стратегии, министр обороны США Р. Макнамара подчёркивал, что «основной целью военной политики США с 1961 года является усиление неядерных возможностей». Стратегией впервые предусматривалась целесообразность межгосударственных переговоров в сфере ограничения стратегических вооружений и разоружения. В принятой в начале 1970-х годов стратегии «реалистического устрашения» все идеи Р. Макнамары были сохранены и развиты. Появилось обоснование важности привлечения ресурсов союзников США, расширялся спектр возможных военных угроз в отношении их противников: от скрытой поддержки и демонстрации силы до прямой военной интервенции. Особо выделялось значение фактора внезапности и средств его обеспечения.