Руслан Скрынников - Начало опричнины

В период своего кратковременного правления Глинские получили из казны обширные земли на правах удельных князей. Глава правительства князь М. В. Глинский присвоил себе титул конюшего боярина, который носили обычно представители старомосковской знати [287]. В результате Глинские вскоре же восстановили против себя самые различные группировки Боярской думы от старомосковской знати (И. П. Федоров-Челяднин, Г. Ю. Захарьин, Ф. Нагой) до суздальских князей (Ф. Скопин-Шуйский) [288]. Но правительство Глинских было свергнуто не в результате боярских интриг, а вследствие массового народного восстания в Москве в июне 1547 г. Летом этого года сильные пожары уничтожили большую часть столицы [289]. Бедствие дало выход давно зревшему в народе недовольству [290]. На пятый день после «великого пожара», 26 июня 1547 г. многочисленная толпа народа ворвалась в Кремль и потребовала от бояр выдачи им на расправу ненавистных правителей [291]. Горожане выволокли дядю царя князя Ю. В. Глинского из Успенского собора и забили его камнями на площади. Труп боярина был брошен на торжище «перед того кол, идеже казнят» [292]. Вооруженная свита Глинских, их слуги были перебиты «бесчисленно», дворы разграблены. Заодно с людьми Глинского избиению подверглись многие дворяне, находившиеся в то время в Москве [293].

29 июня множество москвичей, черных посадских людей «с щиты и з сулицы, якоже к боеви обычай имяху», двинулись в Воробьеве, куда царь с семьей переехал после пожара. Восставшие требовали выдать им на расправу бабку царя Анну Глинскую и конюшего боярина М. В. Глинского, которые, как они полагали, скрывались в царском дворце. Боярам с трудом удалось убедить народ, что Глинских в Воробьеве нет. Едва толпа покинула Воробьево, как правительство вызвало дворянское ополчение с Оки и с его помощью быстро подавило восстание в столице. После недолгого сыска вожаки движения были преданы казни, другие участники восстания «разбегошася по иным градом» [294].

Народное восстание в Москве представляло тем большую опасность в глазах господствующих классов, что одновременно с выступлением жителей столицы произошли крупные волнения в провинции. Наиболее тревожная ситуация сложилась в Новгородско-Псковской земле. Незадолго до «великого» московского пожара жители Пскова, доведенные до крайности произволом царского наместника боярина И. И. Турунтая-Пронского, послали многочисленную депутацию в Москву с жалобой [295]. Царь и его родня (Глинские?), отдыхавшие в то время в дворцовом селе Островском, были страшно раздосадованы [296]. Царь велел арестовать всех челобитчиков, а затем «безчествовал» их и пытал. Псковичей обварили кипящим вином, затем царь свечою зажигал им волосы и палил бороды, под конец их раздели донага и уложили на землю. Несчастных спас лишь внезапный отъезд царя в Москву [297].

Рассказы вернувшихся в Псков челобитчиков могли лишь усилить народное возмущение. Ненавистный воевода князь Пронский не осмелился оставаться в городе. Он бежал из Пскова и укрылся в Ржеве, откуда позже пытался уйти за рубеж в Литву [298].

Вскоре же в Псковской земле вспыхнуло открытое восстание. Жители крупного псковского «пригорода» Опочки схватили дьяка Султана Сукина, возглавлявшего местную администрацию, и засадили его в тюрьму [299]. События в Опочке крайне встревожили московское правительство, тем более, что оно не могло использовать для подавления восстания псковское ополчение [300]. Бегство из Пскова наместника князя И. И. Пронского свидетельствовало о полной дезорганизации псковских властей, со страхом ждавших народного возмущения в самом Пскове. Правительство вынуждено было двинуть к Опочке крупные военные силы из Новгорода. Двухтысячная новгородская рать во главе с новгородским дворецким заняла псковский пригород [301]. «Разбойники»-опочане были арестованы и увезены в Москву [302]. Силы, выделенные против крохотной Опочки, были непомерно велики. Поэтому можно предположить, что подлинной целью посылки новгородской рати было предотвращение всеобщего восстания в Псковской земле.

В период псковских волнений неспокойно было и в Новгородской земле [303].

Как мы видим, грандиозное народное восстание в Москве не было единичным случаем. По времени оно совпало с волнениями в Псковской землей некоторых других городах.

Вырвавшийся наружу социальный антагонизм ошеломил правительство, на время ослабил боярские распри и вместе с тем создал благоприятные возможности для выступления на политической арене дворянства, т. е. средних и низших слоев господствующего феодального класса.

Результатом консолидации различных прослоек правящего класса явилось образование нового правительства, выдвинувшего в конце 40-х гг. широкую программу реформ.

По мнению И. И. Смирнова, восстание 1547 года отстранило от власти Глинских, а вместе с ними и прочие княжеско-боярские группировки. Пришедшее к власти правительство Макария, Захарьиных, Адашева и Сильвестра опиралось на дворянство и посад и проводило по преимуществу продворянскую политику [304]. А. А. Зимин считает, что непосредственные выгоды из московского восстания извлекла княжеско-боярская аристократия, которая, однако, не смогла сохранить за собой всей полноты власти из-за узости ее социальной базы. Образовалось правительство компромисса, в которое вошли представители как наиболее дальновидных кругов боярства, так и дворянства [305].

Вопрос о характере правительства конца 40-х гг. может быть разрешен лишь после детального исследования состава правительства и содержания его реформ. Высшим правительственным органов в середине XVI в. была «ближняя дума», выделившаяся из Боярской думы [306]. Ближняя дума 50-х гг. известна в исторической литературе под названием Избранной рады. Впервые она получила это наименование в сочинениях Курбского [307].

Источники дают довольно точное представление о численности и составе ближней думы в период после московского восстания. Согласно летописям, в 1553 г. ближняя дума собралась у постели тяжело больного царя для утверждения царской духовной и присяги наследнику Дмитрию [308]. В следующем году ближняя дума в том же составе рассматривала особо важное дело о государственной измене и заговоре боярина князя С. В. Ростовского [309]. Показания летописи в целом совпадают с известием Курбского о членах Избранной рады [310].

Названные источники позволяют установить, что к началу 50-х гг. в ближнюю думу входили удельные князья И. Ф. Мстиславский и В. И. Воротынский (а ранее, по-видимому, князь Д. Ф. Бельский); влиятельные бояре Д. Ф. Палецкий и Д. И. Курлятев; старомосковская знать — бояре Д. Р. Юрьев, В. М. Юрьев, И. В. Шереметев и М. Я. Морозов, приказные люди — И. М. Висковатый и Н. А. Фуников, наконец, А. Ф. Адашев и его помощник И. М. Вешняков [311].