Руслан Скрынников - Начало опричнины

Официальное руководство ближней думой осуществляли удельные князья Д. Ф. Бельский, а позже И. Ф. Мстиславский и В. И. Воротынский. Старейший из бояр князь Д. Ф. Бельский [312]опирался на поддержку многочисленной родни гедиминовичей Мстиславских и Патрикеевых (Щенятевых, Куракиных и Голицыных), а также удельных князей Старицких (княгиня Е. Старицкая была урожденной княгиней Патрикеевой-Хованской) [313]. Д. Ф. Бельский был связан самыми тесными узами со старомосковской знатью. Его женой была М. И. Челяднина, зятьями—бояре В. М. Юрьев и М. Я. Морозов.

Наряду с Бельским наиболее влиятельное положение в новом правительстве заняла группировка Захарьиных [314]. В состав ближней думы вошли братья царицы Д. Р. Юрьев и В. М. Юрьев Захарьины, а также их родня И. В. Большой Шереметев и М. Я. Морозов. К 1549 г. Д. Р. и В. М. Юрьевы получили боярский титул и сосредоточили в своих руках управление некоторыми важнейшими приказами страны. С июля 1547 г. Д. Р. Юрьев возглавил Большой дворец, а спустя несколько лет также и Казанский дворец [315]. В. М. Юрьев возглавил Тверской дворец, а затем стал руководить Посольскими делами [316].

Захарьины упрочили свои позиции в думе путем раздачи думных чинов и земель своим приверженцам. Благодаря их проискам в конце 40 — начале 50-х гг. думные чины получили почти все представители рода Захарьиных-Юрьевых [317], Захарьиных-Яковлевых [318], а также их ближайшие родственники Шереметевы [319]и дальняя родня Морозовы [320].

Захарьины старательно насаждали своих сторонников в центральном приказном аппарате. К числу таких сторонников принадлежали, по-видимому, дьяк Н. А. Фуников-Курцев и И. М. Висковатый. На царской свадьбе Фуников был приставлен к царскому платью как казенный дьяк, а к концу 1549 г. получил думный титул печатника [321]. Спустя несколько лет В. М. Юрьев сделал его своим преемником на посту тверского дворецкого [322]. Тот же самый В. М. Юрьев, будучи главой Посольского ведомства, первый оценил удивительные способности мелкого посольского подьячего И. М. Висковатого и сделал его главным своим помощником [323]. Стараниями Захарьиных Фуников и Висковатый получили думные чины и вошли в ближнюю думу.

В ближнюю думу начала 50-х гг. входили двое-трое удельных князей, четверо старомосковских бояр и двое думных дьяков, поддерживавших этих последних. Что же касается неудельной титулованной знати, господствовавшей в период боярского правления, то она почти не была представлена в ближней думе. В состав правительства не вошел ни один представитель могущественного рода князей Суздальских, а также князей Ростовских и Ярославских. В виде исключения ближним боярством был пожалован князь Д. Ф. Палецкий, член измельчавшего рода Стародубских князей. Палецкий был тестем князя Юрия Васильевича и близким родственником царя. Из прочих княжеских фамилий наименее скомпрометировали себя в период боярского правления князья Оболенские. Один из членов этого рода князь Д. И. Курлятев также вошел в ближнюю думу.

Итак, наибольшим влиянием в новом правительстве пользовалось старомосковское боярство и связанная с ним удельная знать, т. е. те самые политические силы, которые потерпели поражение после смерти Василия III. Цикл политического развития завершился.

Титулованная и старомосковская знать составляла вершину пирамиды, широким основанием которой служило уездное дворянство, несколько десятков тысяч средних, мелких и мельчайших феодальных землевладельцев. К середине XVI в. значение дворянства настолько возросло, что с его требованиями должна была считаться любая боярская группировка, стоявшая у кормила власти [324].

Давление общей массы дворянских интересов было весьма значительным. Тем не менее непосредственное влияние этой прослойки феодального класса на дела управления государством далеко уступало ее удельному весу. Политическая слабость дворянства состояла в отсутствии у него необходимой корпоративной организации, недостаточном развитии сословно-представительных органов, через которые оно могло бы участвовать в управлении государством [325].

Московское народное восстание обнаружило шаткость боярских правительств и тем самым создало благоприятные возможности для выступления на политической арене дворянства. Именно после восстания впервые громко прозвучал голос дворянских публицистов и представители дворянства получили доступ на Земские соборы.

Правительство, пришедшее к власти в момент крайнего обострения социальных противоречий, оказалось в довольно трудном положении. Боярские правители, многократно сменявшиеся в предыдущий период, оставили ему в наследство пустую казну и расстроенную систему служило-поместного, землевладения. Упадок финансов и торговли, рост фискального бремени тяжело отразился на состоянии городов. Посадское население роптало. Перед правительством вырисовывалась грозная опасность народного возмущения. Опасность удесятерилась тем, что недовольство глубоко затронуло мелкое и среднее дворянство, служившее основной социальной опорой власти. Дворянское оскудение стало одной из главных тем обсуждения в публицистике конца 40-х гг.

Новое правительство начало свою деятельность с того, что публично заявило о необходимости реформ и ликвидации злоупотреблений боярского правления. 27 февраля 1549 г. в Москве был созван Земский собор, на котором девятнадцатилетний царь произнес речь против боярских злоупотреблений [326]. На другой день дума утвердила указ, представлявший явную уступку дворянству. По этому указу, дети боярские становились неподсудными наместникам-кормленщикам по веем городам Московской земли [327].

Решающую роль в разработке программы последующих реформ сыграл правительственный кружок Адашева. Определенное значение имело также выступление дворянских публицистов в конце 40-х и 50-х годах.

А. А. Зимин посвятил специальное исследование выдающемуся дворянскому публицисту Ивану Пересветову. Тщательно проанализировав пересветовские челобитные, он заключил, что они были составлены через несколько месяцев после Земского собора, что в сентябре 1549 г. Пересветов виделся с царем Иваном и передал ему свои сочинения [328].

В обширном политическом трактате — Большой челобитной — И. С. Пересветов аллегорически описывает «идеальное» царство Магомет-Салтана, процветающее благодаря его «воинникам». Этому идеальному царству он противопоставляет православное «греческое царство» царя Константина, погибшее из-за вельмож ленивых и богатых. Указывая на пример боярского правления в годы малолетства царя Ивана, Пересветов смело и страстно протестует против боярского засилья в России. Публицист призывает «грозу» на голову изменников-вельмож и советует царю быть щедрым к воинникам: «что царьская щедрость до воинников, то его и мудрость» [329].