Игорь Атаманенко - Эликсир бессмертия для вождя. Секретные лаборатории на службе власти

А через месяц, когда улеглись страсти, лавочка открылась вновь, но уже под другой вывеской: «У Сеньки есть ВСЁ!» А раньше этот жулик отзывался на имя «Мишка», поэтому над входом висела вывеска попроще: «Мишка-одессит» . Но — ближе к делу. Сколько машин «наружки» работало за тобой, Олег Юрьевич? Как «вели» тебя, скрытно или в «нахалку»? Оставили на полпути или довели до посольства?

— У гостиницы я насчитал четыре укомплектованные машины… Когда двигался к «Мишке-Сеньке», две бригады исчезли, а к лавчонке подрулило одно авто. Я решил провериться и прогулочным маршем прошёл весь Джорджтаун. На «хвосте» висел всё тот же одинокий «додж». Пока мы обедали в «Au pied du cochon», а просидели мы там около трёх часов, «додж» оставался напротив ресторана. Двое парней из бригады, чтобы убедиться, что мы не ушли через запасный выход, вошли в зал и заказали кофе… Вышли вслед за нами. По дороге к «Айрин», куда я отвёз девушек, и на обратном пути в посольство меня «вёл» один «додж»… Вообще, «наружка» вела себя корректно. Никаких пируэтов, но и не высовывалась. А уж «демонстративной» слежки не было точно. Всё, Виктор Иванович!

— Всё да не всё, Олег Юрьевич… Что валютой ты «упакован», мне известно из твоего телефонного доклада генералу Карпову… Жаль что Розенталь покончил с собой, не успев передать нам материалы по дерматоглифике. Я разделяю твоё предположение, что именно их он сжигал перед тем, как уйти из жизни… Но речь сейчас не о нём, а о… Девиц ты зачем в квартиру отвёз? Ты же знаешь, что она на «прослушке»! Девчонки, делясь впечатлениями о роскоши ресторана, а самое главное — о тебе, щедром опекуне, сами того не желая, расшифруют тебя! Они же знают, сколько получают наши дипломаты во время заграничных командировок. Ты же, устроив банкет в «Au pied du cochon», тем самым дал им повод сомневаться: «дипломат ли Казаченко»? А я тебя берегу как зеницу ока! Ты забыл, что завтра тебе проводить ответственнейшее мероприятие?

— Нет, Виктор Иванович, не забыл… И девушек я отвёз в «Айрин» намеренно, чтобы они «унавозили» почву для завтрашней операции…

— Ну-ка, ну-ка, поподробней, Олег Юрьевич! Какая ещё гениальная мысль твою светлую голову посетила?

Казаченко пропустил мимо ушей ироническое замечание Черкашина и вкратце сообщил о своём плане «слить дезу» фэбээровцам через танцовщиц, а также о намерении задействовать их в завтрашней операции, чтобы «растащить» силы противника.

— Ну что ж, коллега! — Черкашин встал из-за стола, пожал Казаченко руку и бодро зашагал по кабинету. — Поздравляю! Отличная импровизация! Считай, Олег Юрьевич, что твоя затея с «дезой» удалась. Не может быть, чтобы в ФБР на неё не клюнули — ведь о поездке на природу в закрытый район Аннаполиса они услышат не от тебя — от людей далёких от разведки… Ну а завтра, как думаешь, девчонки не подведут?

— Уверен, Виктор Иванович! Сыграют они лучше, чем на сцене… Жаль, что цветов и аплодисментов сметой ФБР не предусмотрено! Что ж, тогда я ещё раз свожу их во французский ресторан…

— Хорошо сделано, хорошо и сказано… А мне остаётся лишь «по-белому» завидовать генералу Карпову, что у него такой талантливый заместитель… Н-да… А здесь?! — полковник грохнул по столу кулаком. — Ну просто не с кем работать! Но самое главное — доверять никому нельзя! Это ж надо такому случиться — два «крота» в одной резидентуре!

«Как я вас понимаю, Виктор Иванович! — Казаченко с сочувствием наблюдал за Черкашиным. — Такие «проколы» в резидентуре… Трудно не сорваться на крик, если у тебя два «крота» на шее висят… Ведь за них спросят не с «резака» — тот ставленник самого председателя — спросят с полковника Черкашина как главы контрразведки в резидентуре… Стоп, стоп, Олег! — Казаченко вспомнил слова генерала Карпова, что внешняя контрразведка за почти двадцать лет своего существования не сумела разоблачить ни одного «крота» в рядах разведки. — Значит, вы, Виктор Иванович, первый, кому это удалось! Вам, как минимум, орден Красной Звезды за это положен, а вы в истерику впадаете. Странно… А может, не наличие «кротов» в резидентуре вас беспокоит, они ведь уже разоблачены, да ни кем-нибудь — лично вами! Может, есть нечто другое, что не даёт вам покоя?»

Черкашин, будто подслушав рассуждения Казаченко, задумчиво произнёс:

— Да ещё этот таинственный тип Юрченко… Какое место отведено ему в игре, затеянной нашим председателем? А в том, что он ведёт какую-то игру, у меня сомнений нет. Но какую? Вот в чём вопрос! Когда Крючков возглавлял секретариат покойного Андропова, все его интриги и авантюры были мне известны в подробностях. Но сейчас! Сейчас я теряюсь в догадках… Может, из-за недостатка информации, может, наоборот, из-за избытка таковой… К тому же сведения, которые ко мне поступают, настолько разноречивы, что ни один ясновидящий не даст вразумительного ответа, чем вся эта чехарда кончится!

Полковник устало махнул рукой, но вдруг лукаво улыбнулся и вплотную приблизился к собеседнику.

— Послушай, Олег Юрьевич, то, что ты принял решение задействовать танцовщиц в подготовке завтрашнего мероприятия, другими словами, «рванул впереди паровоза», — это похвально. Но мне как профессионалу интересно, исходя из чего, почему ты это сделал?

— Видите ли, Виктор Иванович, хотя сегодня вы и бросили вскользь, что в какой-то важной операции отводите мне главную роль, но о ней самой не обмолвились и полусловом, так? Я долго ломал себе голову и, в конце концов, пришёл к выводу, что речь пойдёт или о закладке тайника, или о встрече с агентом, потому что к каким-то незначительным мероприятиям вы бы не стали меня привлекать, не так ли? Кроме того, «почерк» сотрудников вашей резидентуры давно изучен местными фэбээровцами. Я же для них — terra incognita, «непознанная земля», и пройдёт немало времени, пока они подберут эффективные меры противодействия моим приёмам, поэтому ваш выбор и пал на меня…

— Молодец! Блестящая логическая конструкция! Приятно работать с таким аналитиком! Я непременно позвоню Леонтию Алексеевичу и передам ему мои поздравления, не возражаешь? Только вот одно мне непонятно: если ты до всего дошёл своим умом, почему своими соображениями не поделился со мной, почему молчал? Мы же, в конце концов, делаем одно дело!

— Виноват, Виктор Иванович! Во-первых, не было времени… Во-вторых, меня с самого начала службы в органах приучили к тому, что контрразведка — это конвейер. Каждый из участников должен досконально знать только свой манёвр… В-третьих, ждал, когда вы сами найдёте нужным поставить меня в известность о моём участке…

— Выкрутился, хитрец!

Черкашин лукаво подмигнул Олегу, но, вдруг вспомнив что-то важное, заёрзал в кресле, начал перекладывать лежащие на столе бумаги и карандаши.