Сергей Баленко - Афганистан. Честь имею!

«В наряде как‑то легче, а разойдемся по комнатам спать, и наваливается на сердце щемящая тоска. Вспоминаю тебя — запах твой особенный, воздушные твои волосы, пальцы вспоминаю, нежную шелковистость твоей кожи, вспоминаю различные выражения твоего лица, твои любимые глаза, вижу ниточку‑жилку на твоей такой красивой шее…»

«Показывали фильм по телевизору — старый, кажется, „Жди меня“ называется. О том, как жена летчика в войну ждала… Там есть хорошие слова, которые говорит один из героев: „Если настоящий мужчина говорит, что он вернется, значит, он вернется во что бы то ни стало…“ Что‑то вроде этого. Я тоже сказал, говорю и буду говорить, что вернусь! Слышишь, Наташенька! Жди меня, пожалуйста!!! Я скоро буду!»

«Здравствуй, Наташа! (Это письмо уже не от Гриши). Пишет тебе Кошелев Вячеслав, который был у вас в Рязани в конце августа.

Во‑первых, привет тебе и твоему сыну от всех офицеров, прапорщиков, солдат и сержантов роты! Все мы помним Григория, его именем названа одна из наших боевых машин.

Хотелось бы узнать, как у тебя с сыном дела. Как решился вопрос с работой, квартирой и т. д.? Если что‑то не получается, возможно, нам удастся чем‑нибудь помочь».

К человеку, заявившему и проявившему себя всюду Человеком, все, всегда и везде относятся по‑человечески…

Подвиг Героя Советского Союза лейтенанта Н. А. Кузнецова, двадцатидвухлетнего командира группы специального назначения, достоин подвига его фронтового тезки, бесстрашного советского разведчика. Разведывательная группа, которой командовал Николай Кузнецов, получила задачу — в составе роты помочь афганским подразделениям в разведке места расположения и уничтожении банды душманов, засевших в высокогорном кишлаке провинции Кунар.

Лейтенант Кузнецов со своей группой шел в авангарде роты. Именно поэтому основная мощь огня душманов из засады обрушилась на них. Вражеские пулеметы ударили неожиданно и почти в упор. Крупнокалиберные пули высекали искры из базальтовых скал, рикошетом, с пронзительным визгом отлетали в сторону. Огонь становился все плотнее, интенсивнее.

Вскоре Николай понял, что группа отрезана от основных сил. Нужно занимать круговую оборону, сдерживать ожесточенный натиск душманов. Тем более что по радиосвязи он узнал: в таком же трудном положении оказались подразделения лейтенанта Кистеня и старшего лейтенанта Тарана. Он него, лейтенанта Кузнецова, от его грамотных, быстрых, смелых решений теперь во многом зависит, выйдут ли его товарищи из‑под огня.

Озверевшие душманы стремились любой ценой сломить сопротивление отважных воинов. Появились раненые. Рядом с Кузнецовым выронил из рук автомат прапорщик Бахмутов; лейтенант перенес его в укрытие за скалой.

К тому времени основные силы роты сумели приблизиться к месту боя. Кузнецов приказал группе отойти, а сам с тремя воинами остался прикрывать их отход. И тут тупая боль обожгла ногу, на брюках выступила кровь. Ранен… Николай стиснув зубы, продолжал стрелять. Вскоре стало ясно, что бандиты решили взять его группу в плен. Тогда лейтенант отправил бойцов на соединение с группой, а сам продолжал разить врага, чувствуя, что из‑за ранения ему уже не пробиться к своим.

Кончились патроны. Пустые магазины горкой лежали у ног офицера. Но были еще гранаты. Целых шесть… «Нет, гады, не пропущу я вас», — прошептал, истекая кровью, офицер и прицельными бросками вынудил душманов залечь. В руке — шестая граната. Последняя. Лейтенант приподнялся, выдернул чеку. Увидев офицера одного, без автомата, бандиты гурьбой кинулись к нему. Николай видел их оскаленные лица, слышал гортанные вопли. И когда душманы окружили его плотным кольцом, бросил себе под ноги гранату…

Дорого заплатили враги за смерть офицера. У места последнего боя лейтенанта Кузнецова подоспевшие воины нашли десятки трупов бандитов…

Подвиг всегда прекрасен. Словно яркий факел, зажигает он людей, возвышает их думы, стремления, вдохновляет на героические, благородные поступки. А совершает его человек, окрыленный высокой идеей, твердый своими убеждениями, искренним желанием принести пользу Родине, образцово выполнить воинский и трудовой долг, хотя сам порой внешне прост, скромен, незаметен. «Подвиг, как и талант, — говорил писатель Леонид Леонов, — сокращает путь к цели». Именно таким скромным, но сильным духом был Николай Кузнецов.

Даже выбрав Афганистан, он не сообщил домой ни бабушке Дарье Дмитриевне, ни сестре Нине. Не хотел их тревожить. Письма, поздравительные открытки Николая родным проникнуты удивительной теплотой, нежностью:

«Моя дорогая бабушка! Извини, долго не писал, был на учебных сборах. Научился прыгать из самолета с парашютом. У меня уже двенадцать прыжков. Маловато, конечно, но буду продолжать прыгать. Все это крайне нужно для современного офицера. У меня все хорошо. Служу, работаю, обучаю своих солдат тому, что нужно в современном бою. Хотя пусть всегда будет мир и ясное спокойное солнце над головой. Как у тебя, милая, домашние дела, как на огороде? Много, видно, травы повырастало. Приеду в отпуск — помогу по хозяйству… Не болей, дорогая, береги себя».

Или письмо Нине Кузнецовой:

«Милая сестричка, здравствуй. Переехал на новое место службы. Нахожусь сейчас под Ташкентом. Тепло, много цветов. Принял новый взвод. Ребята толковые, дисциплинированные. Но забот по‑прежнему много. Скучаю по тебе и бабушке. Хотя, честно говоря, и скучать‑то особенно некогда. Служба есть служба. Не удивляйся, если окажусь еще южнее, там, где сейчас требуются мои знания, бойцовский дух. Целую тебя, счастья и добра тебе в жизни. Помни обо мне…»

Это была последняя весточка Николая сестре. Нина Анатольевна бережно хранит письма, фотографии, записные книжки, полевую сумку и другие личные вещи погибшего брата. Их привезли товарищи, боевые друзья Николая.

Старший лейтенант Илья Рыженков рассказывал: «Мало послужил с нами Николай, но мы всю жизнь будем помнить его яркий благородный облик. Его доброту, заботу о солдате, жгучую ненависть к врагу. Кузнецов быстро стал умелым горным следопытом, остро чувствовал опасность: где, за каким камнем, валуном притаился душман с автоматом или гранатометом. Перед тем как вести воинов на задание, всегда внимательно проверял их оружие, бронежилеты, фляги с водой, есть ли у каждого индивидуальные перевязочные пакеты. Учил подчиненных осторожности, правилам маскировки. Берег каждого своего солдата, хотя самому было немногим более двадцати».

Короткий жизненный путь Кузнецова — яркий маяк для современной молодежи. Еще великий русский писатель М. Салтыков‑Щедрин писал: «Одно остается небезрассудным и неизменным — это жажда подвига. В этой жажде трепещет живое человеческое сердце, скрывается пытливый и никогда не успокаивающийся человеческий разум».