Алексей Дмитриевский - Русские на Афоне. Очерк жизни и деятельности игумена священноархимандриата Макария (Сушкина)

Считаем совершенно лишним делать здесь обширные извлечения из константинопольских газет описываемого нами времени, чтобы видеть гнусную ложь, тяжелые клеветы и недобросовестные инсинуации, какие писали в них на русских царьградские публицисты, так как с этою публицистикою мы будем иметь дело в следующей главе. Как во время «греко-русского Пантелеимоновского процесса» в 1874 и 75 годах, так и несколько позже, во время Русско-турецкой войны 1877 и 1878 годов, клеветы на русских афонских иноков взводились одни и те же и писались они одним и тем же языком. Греческие константинопольские газеты без зазрения совести повторяли во время войны на своих страницах дословно то самое, что писали о русских по поводу «Пантелеимоновского процесса». Теперь же, имея в виду общий характер и направление константинопольской печати, указанные нами выше, мы лишь сделаем попытку классифицировать многочисленные органы этой печати по их симпатиям и антипатиям к русским инокам на Афоне.

Самыми ярыми и сильными противниками русских иноков на Афоне были большие греческие газеты: «Νεολόγος», и «Φράχη». Последняя из них за крайность своих воззрений, страстность и настойчивость в проведении их в публику подвергалась неоднократном у закрытию, но всякий раз воскресала к жизни, меняя лишь свою вывеску (она называлась «Επτάλογος», «Κωνσταντινούπολις»), но всегда оставаясь верной своему русофобскому направлению. К этим греческим газетам нужно присоединить и французскую константинопольскую газету «Phare du Bosphore», издававшуюся в «каком-то германо-греческом духе», – как ее охарактеризовал покойный К. Леонтьев, и в полемике против русских нисколько не отличавшуюся от названных греческих газет. Злостная статья этой французской газеты под заглавием «Русские на Афоне» была подробно разобрана К. Леонтьевым в его прекрасной статье «Панславизм на Афоне» и на каждое обвинение дан был серьезный ответ.

Русскую сторону поддерживали и являлись представителями «Разумно-патриотической печати» газеты: солидная и весьма добросовестная «Βυζάντις»; вступивший в 1874 году уже в пятый год своего существования трехдневный «Θεαλής», статьи которого по афонским делам писались всегда с одушевлением и неподдельной искренностью (см. № 717, окт. 8, ει. 1871; № 726, окт. 31, тот же год, и другие номера); только народившаяся на свет Божий в апреле месяце 1875 года ежедневная «Εποχή» [181]и другие некоторые газеты.

Полуофициозный «Ανατολιχος άστήρ» и молодая, основанная в 1874 году «Μιχρά Ασία» старались сохранить полное беспристрастие в обсуждении происходивших событий и смотреть на дело без всяких предвзятых идей, но это беспристрастие им далеко не всегда удавалось. Жизнь, общественное мнение, весьма горячо относившееся к происходившим событиям, невольно увлекали дирижеров этих газет в сторону с той колеи, по которой они желали идти, и они невольно платили дань времени и своему национальному происхождению.

Среди многочисленных органов константинопольской печати этого времени довольно заметно выделяется странная, чтобы не сказать более, юмористическая газета «Μενιππος», которая стала выходить с первого месяца 1874 года и всего один раз в неделю по пятницам. Как это ни удивительно, но эта греческая газета должна быть названа ярою поборницею и защитницею интересов русских иноков на Афоне и беспощадной противницей их врагов в Константинополе и на Афоне, т. е. греков . Резко и иногда, можно сказать, до неприличия, систематически последовательно и горячо она нападала на этих последних, указывая им всю комичность их положения в роли защитников православия и народности, а также исконных прав, принадлежащих греческой национальности, на которые (т. е. права) никто не претендовал и которые никто и никогда не попирал. Несмотря, однако, на все это, при чтении статей газеты «Μενιππος» невольно у нас возникает сомнение в искренности и бескорыстии служения ее интересам русских афонских иноков. Почтенные современники «греко-русского Пантелеимоновского процесса» уверяют нас, что в свое время далеко не добродушный «юмор этой газетки действовал на читателей, которые «в течение целой недели питались „возбуждающими“ статьями крайних русофобских газет „εολόγος“ и „Φράχη“», будто бы примиряющим и успокоительным образом. Охотно верим им на слово, но не можем скрыть своего непосредственного впечатления, полученного от знакомства с газетою «Μενιππος», дотоле нам совершенно неизвестною. Теперь, спустя почти двадцать лет после событий, о которых трактует газета, «юмор» ее испарился совершенно и нам нужно было сделать над собою большое усилие, чтобы для знакомства с характером ее направления прочесть несколько номеров, переполненных неприличными и кощунственными выходками [182]по адресу врагов русских иноков на Афоне.

Таким образом, события, которые происходили в стенах обители св. Пантелеймона, на Афоне вообще и вне черты Святой где так или иначе примешивалось русское имя, в связи с подстрекательствами и науськиваниями людей влиятельных и богатых, но весьма враждебно настроенных против русских, а главным образом ввиду крайне пристрастного отношения ко всем событиям того времени константинопольской влиятельной публицистики, запальчиво писавшей против России вообще и русских иноков на Афоне в частности – все это вместе взятое сильно вооружило против русских общественное мнение не только на Востоке, но даже потом и на далеком Западе. Неудивительно поэтому, что довольно было одного маловажного события в жизни русского Пантелеимоновского монастыря на Афоне, а именно желания игумена Герасима, по случаю своей тяжелой болезни в 1873 году, объявить о. Макария действительным игуменом обители, чтобы восстали против русских не только отцы этой обители греческого происхождения, но весь Афон, вся, можно сказать, греческая нация. Так начался известный «греко-русский Пантелеимоновский процесс», долгое время волновавший общественное мнение на Востоке и бывший предметом оживленного и всестороннего обсуждения европейской и нашей русской печати.

Мрачные картины, наводящие на глубокие размышления, представляют собою жизнь святогорскую за эти тяжелые годы. «Там, где вчера и прежде христианская любовь и единение, самое основание и правило нашего благочестия, подобно щиту и броне охраняли единоверных против всякого коварного умысла и нападения, теперь, – характеризует жизнь афонскую за это время современник, поднимается невыразимая вражда и спорливость, а страсти разгораются до того, что исчезает всякое различие между справедливым и несправедливым, каноническим и незаконным, появляется смешение и извращение понятий и, что еще хуже, из-за земных стремлений и желаний забывается самая вера, которая, по-видимому, составляет средоточие всей борьбы. Всякого православного христианина может изумить и привести к начальным мыслям о будущем то, что этот бурный поток страстей, у в лекая людей не крепких, в своем неудержимом стремлении захватывает ту священную Гору, которая для достопочтенных отшельников, разорвавших все земные узы, служит как бы местом отдохновения и подкрепления при восхождении на высоту небесную, которыеприходят и обитают в священных там убежищах для того, чтобы подвизаться в добродетели и целомудрии и вдали от разновидных мирских искушений заботиться о душевном своем совершенстве. И кто бы поверил, что и досточтимый Афон сделался позорищем страстей и споров, что на этом священном месте духовного подвижничества и самоотречения в наши дни готовы разыграться сцены потрясающие в основании уважение и благоговение, внушаемые православным верующим одним именем Святой Горы» [183]. В это время «отношения между греческими и русскими монахами сделались так раздражительны, что святая обитель не переставала быть зрелищем ссор и споров совершенно неприличных и живущим в мирском обществе и тем более отцам, предавшим себя монашеской и подвижнической жизни» [184].