Алексей Дмитриевский - Русские на Афоне. Очерк жизни и деятельности игумена священноархимандриата Макария (Сушкина)

Представляя эти параграфы на обсуждение конгресса, лорд Солсбери сделал к ним примечание, в котором пояснил, что «первые два параграфа этого предложения представляют применение в Оттоманской империи принципов, принятых конгрессом относительно Сербии и Румынии; три последние параграфа имеют целью распространить на духовенство всех национальностей преимущества условий статьи 22, специально касающихся русского духовенства».

Предложенные лордом Солсбери изменения в XXII статье Сан-Стефанского договора в принципе были одобрены всеми державами, но в частностях сделаны были некоторые изменения и поправки. Так, например, турецкий уполномоченный Кара-Теодорипаша относительно первого пункта предложения просит смотреть не как на нечто новое, а как на такие принципы, которыми всегда руководствуется его правительство. В доказательство своей мысли он читает сообщение, полученное им пред тем от своего правительства. Вот это сообщение: «В виду заявлений, сделанных на конгрессе при различных обстоятельствах в пользу религиозной терпимости, вы уполномочиваетесь объявить с вашей стороны, что мнение Высокой Порты в этом случае совершенно согласуется с целью, к которой стремится Европа. Ее постоянные предания, ее вековая политика, инстинкты ее населения – все побуждает ее к тому. По всей империи религии самые различные исповедаются миллионами подданных султана и никто не был стеснен в своем веровании и в отправлении обрядов своего исповедания. Императорское правительство решилось поддерживать во всей силе этот принцип и дать ему все требуемое им расширение». Поэтому уполномоченный просил, если будет принято английское предложение конгрессом, то чтобы, по крайней мере, было заявлено, что принципы, о которых идет речь, согласны с теми, какими руководится его правительство, и чтобы конгресс прибавил следующую, например, фразу в § 1: «Согласно заявлениям Порты и прежним распоряжениям, которые она желает поддерживать».

Лорд Солсбери не возражал против этой прибавки, но заявил, что хотя эти меры действительно встречаются в заявлениях Порты, но не всегда были соблюдаемы на практике. И в том же первом пункте конгресс решил выбросить специальное обозначение Европы, в силу споров того» уполномоченного Кара-Теодори-паши о слове «в Европе» §§ 2 и 3 приняты без изменений.

В 4 § турецкие уполномоченные Кара-Теодори-паша и Мехмед-Али-паша настаивали выпустить слово «владений», опираясь на протокол 1868 года, относящийся к праву собственности иностранцев и исключающий всякое специальное покровительство относительно недвижимости. Если церковные недвижимые имущества, подчиненные в силу протокола 1868 года местной юрисдикции, были бы по смыслу § 4 поставлены в то же время под официальное покровительство дипломатических представителей и консульских агентов, то произошли бы большие административные и судебные затруднения. Так как уполномоченные Турции упорно отстаивали свои требования, то конгресс согласился с их требованием.

Относительно последней строки 4 § французский уполномоченный Вадингтон , напоминая о приобретенных правах Франциею в святых местах, представляет конгрессу следующую редакцию, которая должна окончить 4 §: «Приобретенные Франциею права сохраняются неприкосновенно, и решено, чтобы никакое посягательство не было делаемо против status quo в святых местах».

Предложение это было принято единогласно. Итальянский уполномоченный Убри требует, чтобы в 5 § за словами «монахи Афонской горы» следовали слова «какова бы ни была их родина».

Эта прибавка была принята конгрессом.

Переработанное таким образом предложение маркиза Солсбери составило LXII статью берлинского трактата, которая читается следующим образом:

«Так как Высокая Порта выразила твердое намерение соблюдать принцип религиозной свободы в самом широком смысле, то договаривающиеся стороны принимают к сведению это добровольное заявление.

Ни в какой части Оттоманской империи различие вероисповедания не может подавать повода к исключению кого-либо или непризнанию за кем-либо правоспособности во всем том, что относится до пользования гражданскими и политическими правами, доступа к публичным должностям служебным занятиям и отличиям, или до отправления различных свободных занятий и ремесел.

Все будут допускаемы, без различия вероисповеданий, свидетельствовать в судах.

Свобода и внешние отправления всякого богослужения обеспечиваются за всеми, и никакие стеснения не могут быть делаемы в иерархическом устройстве различных религиозных общин и в сношениях их с их духовными главами.

Духовные лица, паломники и иноки всех наций, путешествующие в Европейской или Азиатской Турции, будут пользоваться одинаковыми правами, преимуществами и привилегиями.

Право официального покровительства признается за дипломатическими и консульскими агентами держав в Турции как по отношению вышепоименованных лиц, так и их учреждений духовных, благотворительных и других на святых местах и в других местностях.

Права, предоставленные Франции, строго сохраняются за нею, и само собой разумеется, что status quo на святых местах не может подвергнуться никакому нарушению.

Иноки Афонской горы, из какой бы они ни были страны, сохранят свои имущества и будут пользоваться без всяких исключений полным равенством прав и преимуществ [230].

Отправляя копию «берлинского трактата» 13 июля из Берлина на имя главного государственного секретаря Ее Величества, лорд Солсбери приложил к ней особую депешу, в которой весьма откровенно и не без самодовольства по поводу XXII статьи Сан-Стефанского договора писал следующее: «Специальное покровительство, выговоренное для духовных лиц русской религии (?) и для русских монастырей на Афонской Горе, и предоставленное русскому правительству право участвовать в выработке учреждений для остальных частей Европейской Турции встретили возражения правительства Ее Величества, так как этим усиливалось могущество Русской Империи в тех странах и на тех берегах, где преобладает греческое население. Эти исключительные постановления были совершенно откинуты » [231].

Таким образом, на Берлинском конгрессе все надежды русских иноков на Афоне вообще и русских скитян в частности рухнули безвозвратно; сладкие мечты стать в ряд двадцати остальных самостоятельных святогорских монастырей и навсегда освободиться от той тяжелой и капризной зависимости от монастырей иной национальности разлетелись, как дым по ветру, и русские афонские иноки были возвращены, так сказать, в первобытное состояние, в каком находились они до войны. «Исключительные постановления» Сан-Стефанского договора, созданные благодетелем и покровителем русских иноков на Афоне Н. П. Игнатьевым, «были совершенно откинуты», благодаря настойчивости английских дипломатов на берлинском конгрессе, а посему страдания и положительные материальные убытки, понесенные нашими соотечественниками – афонскими иноками за время войны, остались совершенно без всякого вознаграждения. В выигрыше оказались ничего не потерявшие монахи других вероисповеданий, живущие или временно пребывающие в пределах Османской империи. Нет надобности иметь широкое воображение, чтобы представить себе, как велико было бы значение русских на Афоне, если бы XXII статья Сан-Стефанского договора получила санкцию на Берлинском конгрессе и в карейском афонском протате восседали бы теперь три русских антипросопа, когда и ныне, при одном (от русского Пантелеимоновского монастыря) опытном и деловом антипросопе, умеющем находить союзников в антипросопах других монастырей иной национальности, при твердой поддержке нашей русской дипломатии в Константинополе, оно не незначительно.