Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Пытаясь оценить влияние конституционного Королевства Польского на русское политическое сознание, следует учитывать более широкий контекст польской политики Александра I, являвшейся частью либеральной стратегии, направленной на Россию. Воздействие польской конституции на русское общество было опосредованным, связанным прежде всего с правительственными инициативами, касающимися непосредственно России: речью императора при открытии польского сейма в марте 1818 г., содержавшей декларации относительного политического будущего России, и работой над Государственной Уставной грамотой Российской империи в Варшаве в канцелярии Новосильцева в 1818-1820 гг.

Значение варшавской речи Александра I, послужившей стимулом для развития либеральных и конституционных идей в России, историкам общественной мысли хорошо известно. Сам факт выступления императора в парламенте в ипостаси конституционного монарха будоражил умы либерально настроенных русских людей. Декабрист Н. И. Лорер, служивший тогда в Варшаве, так писал о своих впечатлениях: «В 1818 г. уже возвещено было Польское королевство, и в Варшаве открыт сейм необычайною речью государя. Я не мог не протесниться в залу, где заседали сенаторы, польские представители и русский генералитет. На особенных креслах восседал дипломатический корпус всех европейских держав: помню Нессельроде, Каподистрия, Алопеуса. Напротив сидели русские сановники – В. С. Ланской, Н. Н. Новосильцев. Галерея кругом тронной залы была занята дамами и представляла подобие прелестного, богатого цветочного венка. Старуха Чарторижская, с своей внучкой, сидела впереди всех. Все ждали торжественной минуты. Но вот, из нарочно проделанных дверей, показался государь, без царской мантии, в польском мундире… Он тихо входит по бархату на ступени трона, кланяется представителям, народу и твердым, хотя еще непривычным голосом говорит: «Representants du Royaume de Pologne!» [27]У меня захватило дух и слезы навернулись на глазах. Обращение это было, конечно, ново для нас, подданных государя самодержавного, отократа (т. е. автократа. – Н. Ф.)[…]

Ночью открылась палата представителей, и прения продолжались до утра. Многие из моих знакомых и товарищей принимали участие в этих прениях, и я помню в особенности отличавшегося своим красноречием Бонавенту[ру. – Н. Ф.] Немоёвского. Все прения и речи печатались ежедневно; трактиры наполнены были любопытными, мешавшимися с депутатами всех уездов, и всякий хотел поместить и свое словцо в пользу сограждан» 67.

Наличие действующей конституции в Королевстве Польском, прямые обещания Александра I относительно введения конституции в России, слухи о работе над ней в Варшаве не могли не стимулировать общественную мысль. На какое-то время, в 1815-1820 гг., конституционные идеи стали предметом открытого обсуждения в российской печати 68. Особенно оживилась дискуссия в период 1818-1820 гг., когда пропаганда принципов конституционализма совпадала с официальной правительственной линией.

Среди публикаций на политические темы в российских изданиях «Дух журналов», «Сын Отечества», «Вестник Европы», «Северная почта» обсуждение конституционных преобразований в европейских странах, апология конституционно-монархического образа правления занимали важное место. Первенствовал в этом полуофициальный «Дух журналов», годы издания которого – 1815-1820 – совпали с периодом правительственного либерализма. Едва ли можно говорить о прямых заимствованиях из польской прессы материалов, публиковавшихся в «Духе журналов», который был задуман как издание, отражающее все, что «есть лучшего и любопытнейшего в других журналах по части истории, политики, законодательства». Однако налицо совпадение тематики, проблем, и даже лексики.

Так, поистине ключевым в польском и русском публицистическом лексиконе становится выражение «дух времени». О нем говорил президент Российской Академии наук, будущий министр просвещения С. С. Уваров в 1818 г. в речи студентам Главного педагогического института, являвшейся прямым откликом на варшавскую речь Александра I. В своем выступлении Уваров подчеркивал единство судеб России и Европы и неотвратимость исторического прогресса: «Дух времени, подобно грозному сфинксу, пожирает не постигающих смысл его прорицаний!» Знаменательно, что на это высказывание Уварова ссылался глава либеральной оппозиции в Королевстве Польском В. Немоёвский, выступая в 1820 г. на заседании сейма и обвиняя министров в непонимании велений времени.

В статье «Как дух времени влияет на законодательство», помещенной в польском «Паментнике Варшавском», рассматривались те основы политического устройства государства, которые должны соответствовать «духу нынешнего времени». На первое место «дух времени» ставил принципы законности и конституционализма. Он требовал закона, гарантирующего свободу, и свободы, основанной на законе и являющейся неотъемлемой собственностью каждого человека. Лучшей, отвечающей «духу времени», формой правления, по мнению автора статьи, была конституционная монархия, построенная на строгом разделении властей – законодательной, исполнительной и судебной, олицетворением которых являются «особа монарха как выразителя воли всего народа – святая и неприкосновенная», его «советники, подчиненные закону и строго ответственные», и «чиновники – простые исполнители закона». Обязательным требованием «духа времени» было равенство гражданских прав для всех, независимо от происхождения 69.

Апеллируя к «духу времени», польские публицисты чаще всего подразумевали под ним основные достижения начавшегося XIX в. – либеральные принципы, закрепленные конституциями ряда стран Европы. «Газета цодзенна народова и обца», издание польских либералов, могла с гордостью констатировать, что «ныне дух времени основан на добродетелях, сообразных положению, в которое нас ставит конституция» 70.

Когда словосочетание «дух времени» появлялось на страницах периодической печати конституционного Королевства Польского, оно служило индикатором того, что поляки как никогда остро ощущают себя частью Европы, включенной в ритм ее политической и идейной жизни. Через призму «духа времени» рассматривались в газетах и журналах события международной жизни. Польская периодика внимательно следила за ходом парламентских дебатов во Франции, подробно освещала жизнь конституционных государств – Англии, Нидерландов, а в особенности Бадена, Баварии и Вюртемберга (сообщения из этих немецких государств, так же как и Королевство Польское, недавно получивших конституции, печатались под постоянной рубрикой). Неоднократно в статьях выражалась надежда, что конституционный «дух времени» скоро охватит все германские государства. «Истинную радость доставляет полякам осознание того, что своими свободами они превосходят даже просвещенных немцев», – писал «Ожел бялый» 71. Рассуждая о политических преобразованиях в Европе, обладатели самой либеральной конституции ощущали себя идущими в авангарде европейского прогресса.