Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

Этот подход вызвал упорное сопротивление внешнеполитического ведомства, которое рассматривало заключение торгового договора в качестве единственной меры, способной предотвратить «окончательное ослабление политического влияния СССР в Латвии» и ее сближение с Польшей. Полпреду А.И. Свидерскому поручалось, в частности, выяснить, готово ли латвийское правительство сделать заверения в том, что после подписания договора Латвия не станет добиваться образования польско-прибалтийского блока наподобие Малой Антанты [1240]. С начала 1933 г. старые опасения все больше переплетались с новыми, вызванными национал-социалистической революцией в Германии. «Значение торгового договора с Латвией сильно выросло для нас по сравнению с осенью прошлого года, – повторял Стомоняков доводы НКИД при обращении к Сталину в начале июня. – В Прибалтике чрезвычайно усилилась в последнее время борьба за влияние со стороны Франко-Польского блока и Германии. Немецкое предложение о заключении с Эстонией и Латвией таможенного союза «есть первый шаг политики Розенберга проникновения на Восток, и в «такой момент мы должны активизировать нашу политику в Прибалтике» [1241].

В марте-апреле 1933 г. НКИД и НКВТ не раз пытались сблизить свои позиции; компромисс был достигнут лишь в решении Политбюро. Само обсуждение вопроса на Политбюро последовало вслед за обращением с запиской к И.В. Сталину М.М. Литвинова, Поскольку записка датирована тем же числом, что и принятое опросом решение Политбюро, можно предположить, что изложенные в ней аргументы были признаны исчерпывающими. Литвинов выступил категорически против изменения «переговорной базы» на переговорах с Латвией о торговом договоре, выдвинув в качестве обоснования своей позиции два бесспорных – для членов Политбюро – положения: 1) «в Прибалтике ожили ранее заглохшие было толки и переговоры о возможных блоках, союзах и политической переориентации», усилилась активность Германии и Польши; 2) «Латвия не возражает против нашего экспорта и готова предложить нам всяческие возможности расширения его». Предложение Розенгольца (активный баланс в двусторонней торговле в пользу Латвии), без установления минимальной суммы советских заказов для Риги не приемлемо, ибо может сложиться ситуация, когда СССР будет экспортировать на какие-нибудь 40 000 руб., а импортировать всего на 50 000 руб. Глава Наркоминдела предлагал компромиссное решение: предложить Латвии установить в торговом договоре только принцип нетто-баланса с тем, чтобы уровень импорта и экспорта устанавливался особыми соглашениями на каждый год, что позволило бы из года в год «контролировать политическое поведение Латвии». Литвинов был против предложения Розенгольца об изменении состава делегации на переговорах. Вместе с тем, учитывая, что позиции НКВТ более прочны при обсуждении торгово-политических вопросов, чем у НКИД, Литвинов предлагал два варианта решения Политбюро: а) предложение переговоров на базе директивы Политбюро от 16.9.1932 и б) возобновление переговоров на базе нетто-баланса [1242]. Политбюро предпочло одобрить второй вариант. Журнал посетителей кабинета И.В. Сталина в Кремле 23 мая зафиксировал имя Ш.М. Дволайцкого; вызывался ли он в том числе и в связи с вопросом о переговорах с Латвией, неизвестно [1243].

Во исполнение решения Политбюро Б.С. Стомоняков уже 26 мая проинформировал латвийского посланника Альфредса Бильманиса о готовности СССР немедленного возобновить переговоры и об изменениях в позиции советской стороны, подчеркнув, что в намерения советской стороны не входит поддержание торговых отношений на искусственно низком уровне [1244]. Стомоняков проинформировал Генерального секретаря об этой беседе и о получении 7 июня официальном ответе латвийского правительства. При этом он, не поднимая вопроса о дополнительном обсуждении вопроса на Политбюро, все же обращал внимание Сталина на желательность возвращения к зафиксированному решению Политбюро от 16 сентября прошлого года положению, о согласии СССР на установление минимальных объемов транзита в торговом договоре (150–200 тыс. тонн в обоих направлениях) [1245]. НКВТ также предпринял некоторые шаги к исполнению решения Политбюро. Торгпред С.И. Фридштейн привез во второй половине июня в Ригу заказы на 326 тыс. руб. (предполагалось закупить для Торгсина сыр, масло, смалец, трикотаж, кильку и др.). Впрочем, временный поверенный в делах СССР в Латвии И.М. Морштын был уверен, что номенклатура товаров нарочно составлена таким образом, чтобы под предлогом высокой цены большую часть заказов не удалось разместить [1246].

13 июня 1933 г.

Опросом членов Политбюро

104/87. – О Латвии.

Передать на рассмотрение в комиссию тов. Молотова по внешнеторговым связям.

Протокол № 139 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 15.6.1933. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 924. Л. 22.

Желание НКИД завершить начатые еще в сентябре 1932 г. переговоры о торговом договоре с Латвией, наталкивалось на жесткую позицию руководства НКВТ. Несмотря на принятие Политбюро 23 мая решения по этому вопросу, со стороны наркомата внешней торговли, вероятно, последовали дополнительные возражения, смысл которых мог сводиться к тому, что необходим пересмотр статей т. н. «торгово-политического контингента, за счет которого в условиях дефицита экспортных товаров только и возможно выделение (или перераспределение в рамках этого контингента) требуемых объемов товаров для экспорта в Латвию.

Комиссия Политбюро «по внешнеторговым связям (или «по внешней торговле») под председательством В.М. Молотова была образована, по всей видимости, в октябре 1932 г. Ее состав (за исключением двух членов комиссии – В.В. Куйбышева и Г.Ф. Гринько) установить не удалось. Результаты рассмотрения вопроса комиссией Молотова не известны. Можно предположить, что поводом для постановки вопроса на Политбюро послужила записка Стомонякова Сталину от 8 июня [1247].

1 июля 1933 г.

5. – О мемельском лесном договоре (т.т. Крестинский, Стомоняков, Розенгольц).

а) поставить на вид тов. Розенгольцу недопустимость денонсирования договора Экспортлеса с Мемельским лесным синдикатом без санкции ЦК и СНК.

б) обязать тов. Розенгольца добиться улучшения положения дела с продажей леса Мемельскому лесному синдикату.

Протокол № 140 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 1.7.1933. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 925. Л. 2.

Рассмотрение вопроса на Политбюро состоялось по настоятельным просьбам НКИД отменить принятое руководством НКВТ решение о денонсации заключенного в 1931 г. соглашения между АО «Экспортлес» и Мемельским лесным синдикатом «АО Клайпедос Медзис Синдикатас Акцин Бедрове» о поставках советского леса. Недовольство условиями соглашения наличествовало у руководства НКВТ с момента подписания соглашения. Непосредственной причиной, вынудившей НКВТ в начале 1933 г. в категорической форме поставить вопрос о его денонсации, стали требования мемельских хозяев лесопилок изменить условия соглашения, поскольку заметное падение курса английского фунта негативно сказалось на финансовых итогах 1932 г., а также нежелание правления синдиката выплатить задолженность в размере 9000 фунтов. Ужесточение требований политического руководства СССР в вопросе выполнения плана валютных поступлений, при происходившем фактическом сокращении объемов лесного экспорта, могло только усилить желание НКВТ денонсировать соглашение. В феврале 1933 г. состоялась встреча А.П. Розенгольца со Стомоняковым, на которой был детально обсужден вопрос о возможной денонсации. Главный аргумент Стомонякова – мемельское соглашение является своего рода компенсацией Литве за пассивное сальдо в торговле с СССР – Розенгольц парировал заявлением, что в таком случае лучше пойти на сокращение советского экспорта в Литву [1248]. Сотруднику 1-го Западного отдела НКИД оставалось констатировать, что полпред Карский и секретарь полпредства Фехнер не вполне осознают силу сопротивления советских хозяйственных органов. В наркомате подумывали о разрешении проблемы путем передачи спора в «сессию», но Стомоняков решил, что обращение за поддержкой в “правительство рискованно”» [1249].