Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

23 и 25 сентября состоялись «очень острые» беседы представителей польской миссии с членом Коллегии НКИД Стомоняковым, и руководителями 1 Западного отдела Березовым и Гайкисом, которым было указано на различное отношение правительств СССР и УССР к сотрудничеству с Польшей. Ю. Лукасевич потребовал, чтобы Союзное правительство разъяснило Харькову, «какой характер носит вся акция, связанная с выставкой, как сильно ее поддерживают самые высокие руководители Советского Союза». Стомоняков отложил ответ до вечера 27 сентября [1301], вероятно, надеясь, что к тому времени Политбюро либо разрешит устройство выставки польского искусства в УССР, либо примет иное решение. Вероятно, в связи с тем, что польскими дипломатами использовались аргументы о понесенных польской стороной расходах по организации двух («советской» и «украинской») выставок в Варшаве, возникла мысль о частичном удовлетворении претензий поляков путем устройства выставки в Ленинграде (для Ленинграда, как и Москвы, были установлены менее жесткие ограничения на контакты советской общественности с польскими дипломатами, нежели действовавшие в Тифлисе, Минске, Харькове и Киеве [1302]). 11 ноября Б.С. Стомоняков сообщил Ю. Лукасевичу, что «ему ничего не удалось сделать» по устройству выставки в Харькове, но выставку «можно было бы легко устроить в Ленинграде». Посланник выразил сомнение, что это предложение будет приемлемо для Варшавы; от этого варианта польская сторона отказалась [1303].

Выставка современного польского искусства в Москве, предусмотренная «прежним решением» марта 1933 г., состоялась. Польская сторона согласилась перенести ее открытие с 1 октября на 1 ноября, о чем нарком просвещения РСФСР Бубнов просил в связи с продлением экспозиции советского искусства в Историческом музее [1304]. В результате выставка современного польского искусства открылась в Третьяковской галерее 12 ноября 1933 г.; в конце ноября Москву также посетила группа польских скульпторов и историков искусства. 14 декабря 1933 г., в связи с закрытием выставки, Политбюро опросом постановило «выделить НКПросу РСФСР 2 тыс. рублей инвалюты на приобретение ряда картин и скульптур польских художников для наших музеев» (выписки были направлены Бубнову, Рудзутаку и Литвинову) [1305].

29 сентября 1933 г.

Решение Политбюро

36/144. – Вопрос т. Пятницкого.

Поручить тов. Ионову (НКВТ) при проезде остановиться в Риге по вопросу об издании там газеты. Тов. Пятницкому проинструктировать тов. Ионова.

Выписка послана: т. Пятницкому.

Протокол № 146 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 1.10.1933. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 15. Л. 77.

На протяжении ряда лет (первые упоминания относятся к 1928 г.) НКИД предпринимал шаги к созданию собственного печатного издания в Риге. Другой рассматривавшийся вариант состоял в частичном или полном субсидировании одной из уже выходивших в Латвии газет, обеспечив тем самым возможность «лансирования желательной информации» [1306]. Судя по всему, в то время эти усилия остались безрезультатными; основным препятствием оказалась проблема финансирования. Возвращение к вопросу о просоветском печатном органе было продиктовано, скорее всего, значительным обострением внутренней и международной ситуации в Северо-Восточной Европе, что требовало расширения средств воздействия СССР на прибалтийских соседей, информационным центром которых считалась Рига.

Указание на инструктаж со стороны заведующего Отделом международных связей Коминтерна Осипа Пятницкого косвенно свидетельствует не только о конспиративном характере предстоящих в Риге встреч, но и о том, что предварительная разработка потенциальных партнеров (издателей) велась с использованием контактов этой организации. Вероятно, миссия сотрудника НКВТ в Риге была направлена на достижение деловой договоренности об условиях и размерах финансирования «нового предприятия [1307].

29 сентября 1933 г.

Опросом членов Политбюро

177/160. – О воздушных линиях Варшава – Москва и Париж – Москва.

Принять предложение НКИД об установлении воздушной линии Варшава – Москва и Париж – Москва.

Протокол № 146 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 1.10.1933. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 931. Л. 32.

Вопрос об установлении авиационного сообщения между СССР и Польшей обсуждался в Москве с 1926 г. В мае 1929 г. польская миссия обратилась в НКИД с новым запросом относительно возможности заключения воздухоплавательной конвенции между СССР и Польшей [1308]. Это предложение было поддержано Коллегией НКИД, PBC, Осоавиахимом и ОГПУ, однако, сочли ведение переговоров об авиационной конвенции преждевременным и высказали опасения, что «Польша несомненно будет добиваться установления регулярных рейсов для ее судов на Киев, что для нас не может быть приемлемо» [1309]. Действительно, директива Генерального штаба Польши, связанная с «установлением коммуникации с Россией» требовала «признать область юга России и далее на восток, как пространство будущей экспансии политического и экономического влияния [Польши. – Авт .]» [1310]. В результате, не заявляя об отказе от переговоров с Польшей в будущем, советская сторона отдала предпочтение переговорам об установлении воздушного сообщения с Германией, которые завершились заключением соответствующей конвенции. В начале 1930-х гг. Германия оставалась единственным европейским государством, с которым Советский Союз имел соглашение о регулярном авиасообщении.

В июле 1933 г. в советско-польских доверительных беседах наметилось возвращение к проекту воздушной конвенции. Варшава предлагала рассматривать установление воздушного сообщения между двумя странами в качестве одной из мер постепенного расширения политического и военного сотрудничества и укрепления взаимного доверия. Активизации «старого вопроса» о регулярной авиалинии способствовал визит советских летчиков в Польшу в конце июля 1933 г. и оказанный им «прекрасный прием». По сообщению посетившего Варшаву начальника военно-воздушных сил УВО Ингауниса, Польша проявила готовность заранее отказаться от киевского маршрута. Сам Ф.А. Ингаунис выступил в пользу реализации проекта линии Варшава-Москва. Несколько ранее (20 июня) с таким предложением обратился в НКИД и Политбюро полпред Антонов-Овсеенко. Заведующий 1 Западным отделом Н.Я. Райвид в меморандуме, направленном Коллегии НКИД, поддержал идею переговоров с Польшей о регулярном авиационном сообщении [1311]. 10 августа Коллегия признала желательным установить регулярную воздушную линию Москва – Варшава [1312]. Неизвестно, внесли ли руководители НКИД соответствующее ходатайство в ЦК ВКП(б) уже в августе 1933 г. или же предпочли дожидаться официального запроса со стороны Польши.