Борис Ершов - Тверские ратоборцы

И тогда, посовещавшись, все решили, что у них есть другой выход, редкостный по своей дерзости, но с расчётом на неожиданность и с надеждами на удачу: прорваться по единственной дороге через занятое немцами Гайтолово.

И отчаянный рейс начался. В последнюю, замыкающую, сел старший лейтенант Лянь-Кунь. Как мы летели по селу мимо врагов, долго описывать не буду. Помню только острейшее напряжение и желание удвоить и утроить скорость наших машин. И одно острое опасение: если фашисты быстро опомнятся и дадут хотя бы очередь по колёсам, то сразу конец. Скаты мгновенно спустят, и операция закончится провалом. Впрочем, не совсем. Было решено, что если с какой-нибудь из машин это случится, то командир орудия тут же подожжёт бикфордов шнур, который держит в кулаке. Другой конец шнура уходил под сиденье, где ровными кирпичиками лежали тротиловые шашки. Ровно двенадцать штук. Чтобы не чиркать спичек, горящие самокрутки держали наготове, как самое главное оружие...

Не знаю, то ли враги так были потрясены нашей наглостью, то ли они сразу не поняли, в чём дело, но стрельбу открыли, когда мы уже вымётывались из села.

Венцом всей операции был наш знаменитый гвардейский залп. Отъехав от села около пяти километров, мы развернулись и, так как на спарках наших установок лежал полный боекомплект, прицелились, навели и дали залп...

У нас было только двое раненых, а убитых ни одного. Командарм 54-й генерал-лейтенант Федюнинский, как нам говорили, отнёсся к этой операции неоднозначно. Дело в том, что «катюши» в ту пору были на фронте ещё редкостью: оружие совершенно секретное. Рисковать людьми и такой техникой было делом слишком уж опасным. Говорят, что комдиву Мещерякову он сказал: «Считай, что батарейцы твои не столько между врагов проскочили, сколько между наградой и трибуналом».

Противной стороной на Волховском фронте снова в то время командовал один из лучших полководцев Гитлера, уже фельдмаршал, Эрих фон Манштейн.

Все эти военные годы судьба как бы готовила Николая Лянь-Куня к главному сражению — Курской битве. В начале 1943 года Николай, будучи уже капитаном, попал в войска Степного фронта, где начала формироваться одна из первых дивизий гвардейских минометов наряду с имевшимися менее крупными соединениями — бригадами и полками. «Тому, кому пришла в голову мысль о крупных соединениях «катюш», кто формировал бригады и дивизии, надо низко поклониться», — убеждён Николай Никитович. Они сыграли одну из решающих ролей в Курской и последующих битвах. У немцев ничего подобного не было.

Лянь-Кунь попал в одну из бригад 3-й дивизии, поддерживающей 63-ю армию генерала В.Я. Колпакчи, нацеленную на Орёл.

О Курской битве, об огненной дуге писалось и говорилось много. Для миномётчиков эта битва — сплошные марши и залпы, залпы и быстрая смена позиций. Бой шёл всюду: справа, слева, сзади, спереди, в воздухе, всё гремело, визжало, крики раненых и умирающих не были слышны, как в немом кино. И была кровавая работа двух гигантских армий, схватившихся железными мускулами в смертельном поединке.

После 12 июля миномётчики вместе с другими родами войск стали выдавливать немцев с их хорошо сработанных укреплений. Продвижение было очень медленным: хорошо, если полтора-два километра в сутки. Нечего скрывать — немцы дрались упорно, грамотно, отчаянно. Они несли огромные потери, но и наши потери были тоже велики, так велики, «что и подумать больно».

«Катюши» Лянь-Куня без работы не оставались. Каждая мало-мальски небольшая операция предварялась артподготовкой, в том числе площадной стрельбой «эрэсов». После их залпов по поражённой местности не могли проходить даже наши тридцатьчетвёрки — так перепахивали немецкие позиции реактивные снаряды. Марш на несколько километров, и снова прогрызание обороны немцев. И так день за днём, в жару, пыль, под непрерывными атаками «мессеров», контратаками немцев с танками, с потерями друзей-товарищей.

В кино и книгах показывают, как правило, не ту войну. Она непередаваема, её можно почувствовать только своей шкурой, просеять через сознание, а это строго индивидуально. Из таких боев выходят (если выходят!) совершенно другие, чем перед боем, люди.

...Одним из побеждённых командующих войсками Вермахта на Курской дуге был фельдмаршал фон Манштейн, командующий группой армий «Юг».

Как же сложилась жизнь у наших героев? Николай Никитович прошёл с «катюшами» до Берлина, участвовал в Берлинской операции. В 1946 году служил в Закавказье, Дагестане, через год закончил высшие офицерские курсы реактивной артиллерии в Москве, потом два года служил в Германии, в 1948 году поступил в военную академию, по окончании которой преподавал в Житомирском зенитном ракетном училище в течение пяти лет. В 1953 году направляется в Калинин, где была создана Военная командная академия ПВО. Свыше 30 лет Николай Никитович преподавал в академии, защитил кандидатскую диссертацию, получил учёное звание доцента.

После завершения службы в армии он остался работать в той же академии в качестве профессора кафедры соединений ПВО.

Николай Никитович имел звание полковника в отставке, скоропостижно скончался в 2002 году. У них с супругой две дочери, трое внуков. Переписывался, перезванивался с друзьями. Мемуары не писал, его воспоминания приходилось выпрашивать.

...Эрих фон Манштейн отстранён Гитлером от командования в 1944 году, зачислен в резерв и забыт. В 1950 году приговорен англичанами как военный преступник к 18 годам тюрьмы, но в 1953 году досрочно освобождён. До самой смерти в 1973 году фельдмаршал оправдывал свои неудачи на Восточном фронте некомпетентностью Гитлера, приказы которого он был вынужден выполнять.

А главная причина крылась совсем в другом — в характере российского солдата. Например, «реактивного» миномётчика Николая Лянь-Куня.

Ежегодно в августе наш народ отмечает очередную годовщину Курской битвы, ставшей переломным этапом не только в Великой Отечественной, но и во всей Второй мировой войне. Битва под Орлом, Курском и Белгородом вошла в сознание многих поколений как символ массового героизма советского народа.

Это была схватка гигантов. После поражения под Сталинградом фашистское руководство Германии поставило на карту все свои возможности с надеждой разгромить, наконец, основные силы Красной Армии и решить в свою пользу исход войны. Понимало это и наше руководство, мобилизовавшее очень крупные людские и материально-технические силы на сравнительно небольшую территорию Курского выступа.

С обеих сторон за 50 дней в битве последовательно участвовали более 4 миллионов человек, до 70 тысяч орудий и миномётов, около 13 тысяч танков и самоходных орудий, до 12 тысяч боевых самолётов.