Виктор Бердинских - История одного лагеря (Вятлаг)

Нельзя не отметить, что язык некоторых выступлений просто уникален по своей беспомощности (ничего удивительного в этом нет: "докладчики"-то, как правило, только с начальным, а нередко – и с низшим образованием).

Приведем лишь один из множества рассыпанных по страницам протокола партконференции "ораторских перлов":

"…Старший оперуполномоченный 7-го лаготделения тов.Букин и начальник надзорслужбы Савцов пьянствуют во время служебных обязанностей. После того, как они были разобраны на партийном собрании и предупреждены, они сразу же после собрания запьянствовали…"

Впрочем, если отвлечься от формы выражения и перейти к сути поднятой процитированным "оратором" проблемы (кромешного пьянства среди сотрудников), то нет никаких оснований "усомнится" в том, что и этот тяжкий недуг остается для Вятлага более чем "актуальным".

Зачастую управленческое руководство "прикрывает" своих личных друзей и "верных помощников" в случае совершения ими служебных проступков. В результате нередко спивается лагадминистрация целых подразделений.

Так, секретарь парторганизации 5-го лаготделения Куликов в своем выступлении доложил, что сотрудника 17-го лагпункта Шрамченко "…нужно было исключить из партии за пьянство и обогащение, но его спас заместитель начальника политотдела Ждан…" А в итоге "…Шрамченко окончательно разложил администрацию лагпункта: Кургузов (начальник лагпункта – В.Б.) и Васильев (его заместитель – В.Б.) окончательно спились, а Терешков и Тарасов (руководящие работники прокуратуры Вятлага – В.Б.) смирились с этим…"

Своего рода смысловым обобщением дискуссии на партконференции можно, на наш взгляд, считать выступление заместителя начальника отдела режима и оперработы Управления Дыбцына. По его мнению, два главных события 1953 года парализовали нормальную работу ИТЛ: амнистия по Указу от 27 марта и разделение лагеря на два Управления. По амнистии из лагеря освободилось много заключенных с "легкими" статьями и остался "тяжелый контингент", а два Управления (после их разделения) "…стали решать стоящие перед ними задачи не с точки зрения государства, а с точки зрения узковедомственной, заниматься бумажной перепиской, не руководя практически по существу. В некоторых отделениях администрация не ходит в "зону" и не занимается с контингентом, в результате чего сложилась такая обстановка, когда не мы руководим заключенными, а заключенные руководят нами…"

Последний вывод принципиально важен. Лагерная бюрократия напрочь устранилась от решения вновь возникающих проблем, пустив все на самотек: "…На места высылается много приказов, которые в большинстве случаев не выполняются…"

Ничему не учат лагерное руководство и чрезвычайные происшествия.

Так, в январе 1953 года на 21-м лагпункте (штрафная "воровская зона") произошли массовые беспорядки. Должных объективных выводов из этого ЧП сделано не было, реальных изменений на лагпункте не произошло. Результат: спустя всего полгода, в июне, на том же самом лагпункте – вновь "буза"…

"Подводя черту" под тремя вятлаговскими "партдискуссиями" 1953 года, подчеркнем: они подтвердили, что начальный "послесталинский" период принес в лагерь немало новых забот и тревог: это – и амнистирование большого числа заключенных, и демобилизация значительной части личного состава ВОХР, и реорганизация (разделение) структуры Управления, и "стихия пожаров"…

Но все же самой серьезной проблемой и угрозой для лагеря оставались "бунты" и "массовые неповиновения" заключенных. Именно по этой причине комиссии ГУЛАГа весь год, сменяя одна другую, не "оставляли Вятлаг своим присутствием"…

Что такое – массовое неповиновение ("буза", "бунт") заключенных в "зоне"? Рассмотрим "поконкретнее" это причудливое явление, ставшее обыденностью в советских лагерях 1953-1955 годов. По существу – это стачка, солидарный отказ лагерников от работы с выдвижением определенных требований (так сказать, ультиматума) к администрации. Как правило, в таких случаях на лагпункт прибывает "высокое начальство" – из Управления лагеря, а иногда – из области или даже из Москвы.

Вот как "раскрывается" механизм возникновения такого рода ЧП (на примере 21-го ОЛПа – "зоны" строгого режима с 1950 года) в докладной записке политотдела Вятлага, направленной 31 марта 1953 года в политотдел ГУЛАГа.

Неблагополучная обстановка в этой "зоне" сложилась не сразу и не вдруг. Цитируем документ:

"…Более 300 заключенных-рецидивистов, развращенных уголовной романтикой, неоднократно осужденных за бандитизм, убийство и тяжкие преступления, были сконцентрированы на 21-м ОЛПе. Эти заключенные с первых дней своего пребывания в лагере под разными предлогами уклонялись от работы, вымогали посылки у работающих заключенных, отбирали у них деньги. Именно они стали совершать террористические акты против неугодных им бригадиров, десятников и других работников низового звена, игнорировали все мероприятия…, создав тем самым напряженное положение в подразделении…"

Это напряжение неуклонно нарастало. "Персонифицированным" объектом полного неприятия со стороны лагерников стал лейтенант Шиврин (заместитель начальника 21-го ОЛПа, а ранее – заместитель начальника 15-го лагподразделения, являвшегося до 1950 года "зоной" строгого режима). Начались враждебные и провокационные действия "блатных", направленные лично против начальника ОЛПа и его заместителя. Последние, в свою очередь, отвечали жесткими мерами, "нашла коса на камень" и разгорелась настоящая "холодная война", которая (в накаленной до предела обстановке) грозила перерасти в "горячую", – достаточно было любого, самого незначительного предлога…

И за таковым дело не стало. 14 января 1953 года во время развода заключенные 57-й режимной бригады в ответ "…на требование надзорсостава выйти некоторым из строя…" оказали Шиврину и Прохорову (начальнику ОЛПа) "физическое сопротивление". Надо полагать, что и требование "выйти из строя" сопровождалось определенными "физическими действиями": Шиврин славился огромной силой и любил ее применять. Во всяком случае, вряд ли заключенные осмелились бы развязать драку по своей инициативе… Так или иначе – произошла "стычка", начальник лагпункта дал команду применить оружие, в результате чего четверо заключенных были ранены.

Это и послужило поводом для массового неповиновения: вся "зона" отказалась от выхода на работу и с 15-го по 20-е января "бастовала". На место происшествия сразу же выехали начальник Управления Вятлага С.А.Дидоренко, начальник Управления МВД по Кировской области Сафонов и прокурор лагеря Тарасов. В заключении служебного расследования по данному "инциденту" зафиксировано, что "…массовое неповиновение спровоцировала группа уголовников-рецидивистов…"