Кирилл Кожурин - Повседневная жизнь старообрядцев

Первый спор в странническом согласии завязался между последователями Ирины Фёдоровой — крестьянами Петром Крайневым и Яковом Яковлевым — об условиях чиноприёма в согласие. Яков Яковлев, придерживаясь наиболее радикальной точки зрения, близкой к самому Евфимию, учил о том, что членом страннической Церкви может считаться лишь тот, кто фактически скрывается и странствует. Петр Крайнев, которого поддерживала старица Ирина, придерживался иного мнения. (Здесь мы уже, по сути, встречаемся с первым компромиссом.) Пётр считал, что в странническое общество можно принимать и тех, кто хотя и остаётся дома, однако даёт обет выйти в странство. В результате разгоревшегося спора Яковлев оставил Сопелки. Однако впоследствии, когда состоялось свидание арестованного Яковлева с ярославскими странниками на пути в ссылку, в Сибирь, он не стал их осуждать.

Со времен спора Якова Яковлева и Петра Крайнева в странническое согласие стало входить много так называемых жиловых. Собственно говоря, существование и широкое распространение наиболее бескомпромиссного страннического согласия в условиях полицейского государства было возможно потому, что странники делились на две группы: собственно странников и странноприимцев. Странники, или «крыющиеся», были людьми, полностью порвавшими все связи с «миром», не имевшими имущества, документов, крова, семьи. Они вели фактически монашеский образ жизни. Странноприимцы, или «жиловые», вели оседлый образ жизни и содержали «пристанодержательства» для «крыющихся», переходивших с места на место, проповедавших и прятавшихся от соблазнов внешнего мира. Подобные пристанища устраивались с особыми тайниками для «крыющихся». Это могли быть ямы под лестницами, чуланами, иногда за стеной или под двойной крышей.

Часто тайник одного дома соединялся с тайником другого, третьего и так далее, а тайник последнего дома выходил в сад, перелесок или на большую дорогу, где можно было бы легко уйти от полиции.

Среди «жиловых» было немало людей богатых — купцов и зажиточных крестьян, не равнодушных к делу спасения своей души. По сути дела, «жиловые» не были полноценными членами страннического согласия (например, не могли участвовать в общей молитве, общей трапезе с «крыющимися»). Их роль была подобна роли оглашенных в древнехристианской Церкви. Со временем они также становились полноправными членами «странствующей Церкви», принимая, обычно на старости лет, крещение «в странство». В случае болезни или другого опасного обстоятельства странноприимца крестили, и если он выживал, то уже должен был оставить свой дом, имущество, семью и уйти странствовать.

В целом, учение странников допускало лишь одну уступку «миру» — в употреблении денег. Однако уже в первой четверти XIX века возник новый спор среди странников: можно ли страннику брать деньги? Странник из Костромской губернии Иван Петров (умер в 1860 году) ответил на этот вопрос отрицательно, и с тех пор возникло ещё более строгое ответвление согласия — так называемые странники-безденежники, считавшие, что поскольку на деньгах стоит антихристова печать (государственный герб — имперский двуглавый орел), то пользоваться деньгами так же грешно, как и принимать паспорта. Отделившись от своего согласия, Иван Петров крестил сам себя и тем самым положил начало новому согласию. Сначала он скитался в окрестностях Ярославля, затем какое-то время жил в Пошехонских лесах, потом перешёл к Вологде. Благодаря своей подвижнической жизни он снискал немало последователей, которые позже были также известны под названием «антипова согласия».

Своими особенностями отличалось и богослужение странников. На первом месте стояло совершение таинств. Из таинств у странников остались крещение, исповедь и погребение (которое в древней Церкви также часто относилось к числу таинств). Прежде всего, это крещение — вступление в «странствующую Церковь». При этом крещаемый сначала проходил испытание в вере и жизни. В течение сорока дней он постился особенно строго: кроме субботы и воскресенья не ел никакой горячей пищи и исполнял иноческое «тысящное» правило — каждый день клал по тысяче поклонов. Это приготовление к крещению, или оглашение, именовалось у странников «приглас» и имело соответствующие аналоги в практике древней Церкви. Когда время «пригласа» заканчивалось, новоприсоединяемого или новоприсоединяемую приводили на «собор» (то есть собрание «верных», уже крещеных странников), где они должны были выбрать себе крёстного и крёстную из числа находящихся в «странстве». (Малолетним крёстных выбирали их воспитатели и на «собор» не приводили.) На следующий день совершалось крещение. Оно было окружено атмосферой особенной таинственности. Обычно это происходило ночью, преимущественно в лесу или каком-нибудь другом уединённом месте. По примеру крещения Христа в Иордане крещение странников также происходило в реке или озере и лишь в крайних случаях (из-за холода или болезни) — в новых чанах-купелях. Для слабых и больных мог сокращаться и срок оглашения. Само крещение совершалось по древлеправославному чину, напечатанному в дониконовских книгах, в три погружения, но без чтения священнических молитв. При крещении человеку давалось новое имя, и он становился полноправным членом «странствующей Церкви».

Чин исповеди, или покаяния, у странников состоял в том, что кающийся чистосердечно, ничего не утаивая, излагал в письменном виде все свои грехи и отдавал эту запись наставнику — своему духовному отцу. В случае невозможности исповедаться перед духовным отцом или перед другим «верным» странники перед иконой Спасителя читали Скитское покаяние — древний иноческий чин, известный во множестве списков и многократно переизданный старообрядческими подпольными типографиями. Нужно отметить, что из всех церковных чинов в результате никоновской реформы самому большому сокращению подвергся именно чин исповеди. Из него было изъято перечисление наиболее часто встречающихся грехов, так что впоследствии в основной массе русского народа представления о том, что грешно, а что — нет, стали весьма размытыми. Если раньше чин исповеди занимал 40 страниц, то в новом варианте сократился до четырёх. Даже рассчитанное на «нуждные» случаи Скитское покаяние было в несколько раз объёмнее новообрядческого чина исповеди.

Интересен был и чин погребения у странников. Когда кто-нибудь из них умирал, об этом тотчас же сообщали наставнику. С прибытием наставника на умершего надевали саван, потом наставник читал над телом положенные молитвы, после чего тело заворачивали в новую рогожу и зарывали прямо в землю, без гроба. Этим как бы подчёркивалось то, что, поскольку у странников на земле не было дома, не нужен им «деревянный дом» и после смерти (опять-таки, древняя иноческая практика). Погребение всегда происходило ночью, в лесу или в роще, иногда среди чистого поля или в сараях «жиловых» (последнее, как правило, только летом). Трупы зарывались в землю не особенно глубоко: чтобы «антихристова» земля не слишком давила «истинного христианина странствующего», причём ноги зарывали немного ниже головы — чтобы, когда прозвучит труба архангела, и души восстанут на Страшный суд, легче было подняться. За упокой души умерших странники служили панихиды. Многие перед смертью отдавали на помин души собратьям по вере всё своё имущество.