Кирилл Кожурин - Повседневная жизнь старообрядцев

Так, в конце 1860-х годов в Астраханской губернии появилось некое «странническое духобратство», основанное крестьянином Верхне-Ахтубинского села Андреем Лукьяновым, который удалился за полверсты от своей деревни и поселился в убогой землянке. Многие стали приходить к Лукьянову и слушать его беседы и наставления. Некоторые оставались у него жить. Вырыв в подземелье яму и сделав потайную дверь, Лукьянов начал удаляться в этот «тайник», расширял его и в конечном итоге устроил себе пещеру. Внутри пещеры он обустроил моленную комнату, которую обставил дорогими иконами, повесил перед ними лампады и поставил аналой. Перед аналоем постоянно стоял чтец и читал Псалтырь или каноны. Эта потайная моленная была доступна всем, кто искал уединения. Рядом с первым зданием вскоре появилось второе, полуоткрытое здание со множеством потайных дверей и подспудных выходов. Здесь Лукьянов со своими единомышленниками по примеру древних отшельников проводил время в подвигах. По прошествии десяти лет образовались громадные пещеры, по своему плану похожие на киевские. С приездом в пещеры ещё одного странника — Логина Майкова прибыло в пещеры ещё 20 девиц-черниц, которые составили сестринское «духобратство». Образовался самый настоящий подземный монастырь, ставший крупным духовным центром странников-пещерников. Существовало и множество других подобных пещерных монастырей вдоль Волги и Дона. Они получали название «Сионов», «Новых Афонов» и иных священных для православного человека мест. Многие из них просуществовали вплоть до новых, хрущёвских гонений 1950—1960-х годов.

Сейчас странников осталось крайне мало. Точное их количество в силу самих особенностей согласия определить трудно. Однако отдельные общины есть в Астраханской, Пермской и Кировской областях, на Севере России, в Республике Коми, на Урале и в Сибири. До начала 1980-х годов страннические келии были и в Москве.

«Каждое новое поколение странников анализирует ситуацию в России со второй половины XVII в. до современных ему событий и приходит к выводу, что переживаемое в данный момент время является последним, знаменующим конец мира, человеческой истории и предваряющим Страшный суд. Сегодняшние странники так же, как и их предшественники, уверены, что “теперь осьмая тысяща лет скоро приход Господний и придёт Христос”. Утверждая, что дата Второго Пришествия Исуса Христа не известна никому, бегуны удивительно точно сохранили присущее средневековью настроение постоянного ожидания конца света и убеждение, что спасение можно получить не только религиозными подвигами, но и через Божественную благодать, сообщаемую верой и церковными таинствами. Это побуждает их в который раз доказывать пагубность и необратимость изменений в вере “хотя бы и одной буквы”» [144] Дутчак Е.Е. Учение о побеге в сочинениях старообрядцев-странников второй половины XIX–XX в. по материалам книжных собраний Москвы, Новосибирска, Томска // Мир старообрядчества. Живые традиции. Вып. 4. М., 1998. С. 183. .

Опыт страннического согласия оказался поистине бесценным. Он воочию показал, насколько устойчивой и жизнеспособной системой является христианская Церковь, созданная (подумать только!) две тысячи лет назад. Её можно лишить иерархии, всех гражданских прав, возможности легального существования, но она тем не менее будет продолжать свою жизнь, причём в ряде случаев само собой, стихийно происходит возрождение некоторых принципов и институтов, основательно забытых ещё с тех времен, когда Церковь была официально признана в Римской империи. Воистину: Церковь — не в брёвнах, а в рёбрах!

В условиях постоянных гонений старообрядцам было особенно важно созидать свою духовную жизнь, быть организованными, сплочёнными, иметь своих пастырей, руководителей, участвовать в церковных таинствах, духовно питаться и расти. Нужны были духовные центры. Такими центрами обычно становились старообрядческие поселения, по преимуществу монастыри и скиты. Отсюда осуществлялось руководство Церковью, рассылались на приходы священники и наставники, составлялись всевозможные соборные послания к верующим, писались сочинения в защиту староверия, воспитывались апологеты и проповедники Древлеправославия. В некоторых местах сосредоточивалось несколько скитов и монастырей, объединявшихся под руководством ведущего монастыря, наиболее видного и уважаемого. Таких крупных духовных центров в истории старообрядчества было несколько. Наибольшую известность получили Выговское поморское общежительство, Керженец, Стародубье, Ветка, Иргиз, Преображенское и Рогожское кладбища в Москве, Малоохтинское, Волковское и Громовское кладбища в Петербурге, Гребенщиковская община в Риге.

Все эти духовные центры одновременно являлись и «культурными очагами», где бережно сохранялись ростки древнерусской культуры и получали творческое продолжение традиции книгописания, иконописи, древнего знаменного пения, многих народных промыслов. Значение этих старообрядческих духовных центров для русской культуры трудно переоценить.

В первые годы после церковного раскола особенно важную роль в старообрядческом движении играло Верхнее Поволжье. И это не случайно, ведь большинство «ревнителей благочестия» были родом из этих земель. Здесь ещё в 1630—1640-е годы они начали свою проповедь «русского церковного возрождения», здесь они продолжали исповедовать свою приверженность дониконовской старине, отсюда многие из них отправились в ссылки, на мучения и казни. И личный пример этих проповедников древлего православия не остался втуне. Со временем их проповедь принесла свои плоды. Если при жизни многие из «ревнителей благочестия» были не раз биты и изгоняемы со своих приходов возмущёнными их строгой требовательностью прихожанами, то в последущие века места их проповеди — Нижний Новгород и Юрьевец, Лысково и Кострома, Романово-Борисоглебск и Муром, берега реки Керженец, Пошехонские, Муромские и Вязниковские леса — постоянно упоминаются в «анналах раскола» [145] Выражение историка С.А. Зеньковского. .

Вторым по времени распространения и по численности населения очагом старообрядчества был Русский Север. Здесь наибольшим успехом пользовалась проповедь беспоповства. Как отмечал в «Истории Министерства внутренних дел» Н.В. Варадинов, в середине XIX века население побережья Белого моря и Олонецких озёр почти целиком принадлежало к «расколу», а старообрядческие скиты, часовни и поселения были разбросаны по всему северному краю. В Вологодской губернии, по его подсчётам, к тайным старообрядцам принадлежало не менее трети населения. Даже нерусское население Севера (зыряне и карелы) в значительной степени придерживалось старой веры.