Глеб Лебедев - Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси

Расположенная «на острие» славянского расселения в северных землях, в авангарде длительного массового движения, вклинившегося в автохтонные массивы, окруженная различными по происхождению финно-угорскими группировками и при этом выдвинутая к морским просторам Балтики, Ладога стала естественным местом наиболее ранних и глубоких славяно-скандинавских контактов. Взаимодействие этих двух, сравнительно новых для региона, этносоциальных компонентов начинается уже в середине VIII в.

Рис. 150. Материальная культура Ладоги VIII-X вв.1 — височное кольцо; 2 — нагрудная подвеска; 3 — трапециевидная подвеска; 4 — костяные «уточки»; 5 — подковообразная фибула; 6 — игольник; 7 — гребни; 8 — скандинавская овальная фибула; 9 — скандинавская фибула с длинной иглой (литейный брак); 10 — декоративный топорик (реконструкция по Г. Ф. Корзухиной); 11 — цепедержатель (литейный брак); 12 — боевой топор; 13 — деталь узды; 14 — деревянные игрушечные мечи; 15 — наконечники копий; 16 — сошники; 17 — мотыга; 18 — фризский кувшин (реконструкция по Г. Ф. Корзухиной); 19 — лепные сосуды

Поселение первой половины IX в. (свободная усадебная застройка, окруженная разнородными могильниками) сохраняло характер многоэтнического межплеменного центра, который вполне соответствовал складывающейся конфедерации северных племен — словен, кривичей, чуди, мери, веси, — находившейся в контакте с варягами и внутренне еще не слишком прочной («въста родъ на родъ» [ПВЛ, 862 г.] или «въсташа градъ на градъ» [НПЛ, 106]) (Фро- янов 1980: 224).

Строительный горизонт поселения середины IX в. был уничтожен пожаром. Вполне правомерно связать эту катастрофу с летописными событиями 859-862 гг., обострением отношений с норманнами, «изгнанием варягов», племенной междоусобицей. Словенская знать (династиям которой, видимо, принадлежат ладожские сопки) в поисках союзников против непокорных племенных сил, равно как и находников-варягов (а в середине IX в. это прежде всего — шведские викинги, базировавшиеся на Бирку), хорошо ориентировалась в ситуации. Она учла общую обстановку на Балтике: обострение конкурентной борьбы между Биркой и Хедебю в 830-850-х гг.; перспективность установившихся связей с Фрисландией и дру¬гими западными центрами: сложившуюся на юге Балтийского побережья систему сравнительно стабильных славяно-скандинавских отношений. Призвание «князя из-за моря» было хорошо рассчитанной политической акцией. В Ладоге появляется Рюрик «с дружиной и родом своим» (как полагают иногда, sine hus и tru vaering — «его дом и верное воинство» варяжской саги, превращенное затем в имена легендарных Синеуса и Трувора). Межплеменное святилище Велеса и торжище после строительства княжеской крепости («сруби город») становится на какое-то время столицей Верхней Руси (Рыбаков 1982: 298; Кузьмин 1967:42-53).

Давно обсуждающееся в научной литературе отождествление Рюрика, «призванного» в Ладогу, с Рериком Ютландским в своем последнем исследовании признал вероятным акад. Б. А. Рыбаков (Рыбаков 1982: 229), а вслед за автором этих строк (Лебедев 1985: 214) достаточно неожиданно и энергично поддержал эту гипотезу Л. Н. Гумилев (Гумилев 1992: 106-107). В 1963 г. известный славист, польский академик Генрих Ловмяньский детально исследовал хронологию деятельности Рерика на Западе (Ловмяньский 1963: 221-249). В свете новых данных, прежде всего — археологических и нумизматических, характеризующих динамику серебряного обращения на Балтике до и после «изгнания варягов» и «призвания князей», дендрохронологии, стратиграфии и планиметрии Ладоги, историческая канва событий, отраженных в «предании о варягах» ПВЛ восстанавливается теперь подробно и со значительной степенью достоверности (Булкин. Дубов, Лебедев 1978: 90; Кирпичников 1979:99-100; Потин 1970: 64-80; Кирпичников 1998: 31-55).

Первые поселенцы, прибывшие из Скандинавии на «Восточный путь», по-видимому знакомые с прибалтийско-финскими племенами побережий и островов (известные им как ruotsi со времен «допарусного мореплавания» свеев), обосновались на Алодейоки у выхода на речные пути в финские земли Приладожья и восточного Поволховья сравнительно небольшой и мирной общиной; возможно, «кузнец», сочетающий с трудовыми — жреческие функции общинного «годи» (старинный, «вендельских времен», ритуальный жезл Одина тщательно сберегался), был не просто «хевдингом», но даже особой княжеского достоинства: подобное сочетание у князьков обских угров удерживалось до конца Средневековья: «таежные князья занимались не только военным делом, но и почетным для них кузнечным ремеслом, которое традиционно было окутано завесой таинства для многих «обычных» людей» (Зыков, Кокшаров 2002:9).

Валун «наковальни» ладожской кузницы напоминает о Скаллагриме, отце Эгиля, поселившемся в Исландии: глава рода, отказавшийся от королевского предложения «стать лендрманом», Скаллагрим был искусный кузнец; он построил кузницу на мысу, но «не нашел там такого камня, который бы показался ему достаточно ровным и твердым, чтобы ковать на нем железо… И вот однажды вечером, когда другие люди легли спать, Скаллагрим вышел на берег, столкнул в море лодку с восемью скамьями для гребцов, которая у него была, и поплыл на ней к островам посредине фьорда… Там он опустил за борт якорный камень, а потом бросился в воду, нырнул, поднял со дна большой камень и положил его в лодку. После этого он взобрался в лодку и вернулся на берег. Там он перенес камень к своей кузнице, положил перед дверями и позже ковал на нем железо. Этот камень лежит там до сих пор, и около него много шлака. Видно, что по камню много били и что он обточен прибоем и не похож на другие камни, которые можно найти в том месте. Теперь его не поднять и вчетвером» (Сага об Эгиле, XXX).

«Ладожский кузнец» жил на полторы сотни лет раньше Скаллагрима, но действовал подобным же образом; вряд ли он был столь же могущественным и независимым «хевдингом», как Оттар в Халогаланде, который «был в числе первых людей этой страны: хотя у него было всего двадцать голов крупного скота и двадцать овец и двадцать свичей; а то немногое, что он пахал, он пахал на лошадях. Но доход его состоит в основном из податей, которые платят ему финны…

Самый знатный должен платить пятнадцатью шкурками куниц и пятью ездовыми оленями, и одной медвежьей шкурой, и десятью мерами пера, и шубой из медвежьей шкуры или шкуры выдры, и двумя канатами, каждый по шестьдесят локтей длиной, один, сделанный из моржовой кожи, другой — из тюленьей» (Орозий короля Альфреда — Матузова 1979: 25). Подобные подати можно было собирать и с окрестной приладожской «лопи». Всадник с «неволинским поясом», торжественно преданный сожжению и похороненный в «сопке № 140» Горы Победища, может быть, хаживал «к бьярмам». Однако ладожские скандинавы должны были делить пространство деятельности со славянами Любши; не всегда — мирно, но в начале IX в. «поколение Убби» включилось в оборот серебра, охвативший все пространство Восточной Европы и достигший Скандобалтики в 786-833 гг.