Сергей Кремлев - Великий и оболганный Советский Союз [22 антимифа о Советской цивилизации]

— А Алтай? — не унимался Ферсман.

— С Алтаем сложнее… — Крылов задумался, потом ответил: — Карл Иванович не указал, что рудники находятся на землях великих князей Владимировичей…

И вдруг взорвался:

— Это черт-те что! Царская семья захватила в свои руки еще и вольфрамовые месторождения Забайкалья! Вот где уместны реквизиция или экспроприация…

Неловко протиснулась в заседание комиссии тишина, но тут же перешли, впрочем, к другому вопросу. Насчет пятисот рублей было занесено в протокол, а насчет династии…

Этот эпизод полностью документален и лишь беллетризован мной — я развернул данные протокола в диалог. Так было в царской России в самый критический для нее период Первой мировой войны, в самый канун Февральской революции.

Геолог и горный инженер Карл Богданович (1864–1947), по национальности поляк, после Октябрьской революции переехал в Польшу. Академики же Крылов и Ферсман и после Октября немало послужили Отечеству. Так что сравнивать науку старой и новой России они могли квалифицированно. Но и без того невооруженным, как говорится, глазом было видно, что одно с другим не шло ни в какое сравнение — ни по объему научных исследований и широте их тематики, ни по научным результатам.

Известный физик Сергей Фриш вспоминал: «Во второй половине 20-х годов советская физика быстро продвинулась вперед и во многих направлениях получила мировое признание. Эти успехи были вызваны не только возникновением большого числа щедро финансируемых институтов, но и широким общением советских ученых со всей мировой наукой».

То есть Фриш уже двадцатые годы оценивает как бурный рост науки в СССР. Но в действительности в двадцатые годы СССР еще не мог финансировать науку так, как к этому стремился, и мощный количественный рост, который привел к бурному качественному скачку, пришелся на начало тридцатых годов. Если в 1929 году научно-исследовательских институтов и их филиалов было в СССР 438, то к концу 1932 года — уже 1028. Но и это был лишь разбег! В 1929 году страна имела двадцать тысяч научных работников, а через десять лет — почти сто тысяч.

Вот деталь новой жизни науки в СССР…

В 1928 году «отец советских физиков» Абрам Федорович Иоффе, пользовавшийся у Сталина большим авторитетом, организует Первый Всесоюзный съезд физиков. В Москву приехало тогда много иностранцев, среди которых блистали Дирак, Бриллюэн, Борн и Дебай. После недели московских заседаний съезд переехал по железной дороге в Горький, а оттуда на специально зафрахтованном пароходе его участники спустились по Волге до Сталинграда. Заседания продолжались на пароходе и в больших университетских городах Казани и Саратове.

Из Сталинграда поездом перебрались в Орджоникидзе, а оттуда автомобилями — в Тбилиси. Там съезд официально закрылся, но большинство еще поехало на море, в Батуми, и уж оттуда стали разъезжаться по домам.

Можно лишь удивляться тому, насколько остро большевики-сталинцы и прежде всего сам Сталин, с его всего-то духовной семинарией, прошлым боевика, профессионального ссыльного и бегуна из ссылок, понимали необходимость для страны мощной науки. Не вообще понимали, а понимали практически ! Ведь не сами по себе начали расти в СССР научные центры всего спектра знаний — они возникали по постановлениям ЦК партии большевиков.

Вот перечень только новых институтов только Академии наук СССР, образовавшихся только за пять лет — с 1930 по 1934 годы: Энергетический, Геологический, Палеонтологический, Зоологический, Химической физики, Ботанический, Генетики, Географии, Физиологии растений, Физический, Общей и неорганической химии, Физических проблем, Органической химии, Математический, Микробиологии, Горючих ископаемых, Биохимии, Коллоидно-электрохимический, Эволюционной морфологии и палеозоологии.

Одним этим блестящим перечнем можно бить наотмашь любого негодяя, пытающегося представить СССР тридцатых годов как мрачную казарму или лагерь с заключенными!

Страна жила действительно все более человечной жизнью, Советская Вселенная все более наполнялась смехом и умной работой миллионов, среди которых было все больше инженеров и ученых.

23 июня 1931 года на совещании хозяйственников Сталин констатировал:

Ни один господствующий класс не обходился без своей собственной интеллигенции…

Советская власть учла это обстоятельство и открыла двери высших учебных заведений по всем отраслям народного хозяйства для людей рабочего класса и трудового крестьянства…

Если раньше, при капитализме, высшие учебные заведения являлись монополией барчуков, то теперь, при Советском строе, рабоче-крестьянская молодежь составляет там господствующую силу…

Как должны были воспринимать и воспринимали это слова сотни тысяч советских студентов в сотнях новых советских ВУЗов? Ответ однозначен: с желанием как можно лучше освоить знания и как можно лучше использовать их для дела строительства умной и благодатной жизни для всех народов СССР.

То есть, собственно, для себя!

В 1928 году таких молодых энтузиастов, будущих ученых, инженеров, педагогов и врачей, было всего 159 800 человек на весь Союз — не так уж и много по сравнению с 1913 годом, когда в высших учебных заведениях обучалось 112 тысяч студентов.

Но уже в 1932 году их было 594 тысячи…

А к 1941 году — 812 тысяч человек.

Это означало, что за десять предвоенных лет в стране были воспитаны миллионы молодых специалистов только высшей квалификации! И все они были ориентированы на потребности живой жизни, и все были ей востребованы! Сегодня молодой выпускник вуза порой идет в разнорабочие. В СССР из разнорабочих уходили в инженеры.

Исследователь советской науки профессор Лорен Грэхэм из США в 80-е годы писал: «Революции 1917 г. произошли в стране, находившейся в критическом положении. В общем Советский Союз был отсталой и слаборазвитой страной, для которой скорейшее решение основных экономических проблем было жизненно необходимым. Как это часто бывает в слаборазвитых странах, которые все же располагают небольшим слоем высокообразованных специалистов, предыдущая научная традиция России имела преимущественно теоретический характер».

Вот цифровая иллюстрация к этому заявлению Грэхэма: в 1913 году российские вузы выпустили 2624 юриста, 236 священнослужителей и… всего 65 инженеров связи, 208 — инженеров путей сообщения, 166 горных инженеров, 100 строителей (вместе с архитекторами). И даже инженеров фабрично-заводского производства было выпущено чуть более двух тысяч.

Всего-то!

А массовый календарь-справочник на 1941 год предлагал молодым гражданам СССР выбирать из более чем семи сотен институтов: индустриальных и политехнических, машиностроительных и механических, энергетических, горных, металлургических, химико-технологических (сразу 10 штук!), строительных и архитектурных, авиационных (7 штук!), пищевой промышленности и общественного питания, медицинских, сельскохозяйственных, педагогических, библиотечных, экономических и многих других…