Юрген Торвальд - Кровь королей

Отец, без конца переезжавший с места на место, летом на две недели отправился в курортный городок Пертшах. Он жил на вилле барона Борна у берега озера. В то время отец начал отдаляться от матери не только внутренне, но и внешне. В день, когда произошло несчастье, она находилась во Франции, в Дивон-ле-Бэн поблизости от Жекса. Мой брат Хайме тоже был во Франции. С отцом тогда жили Гонсало, Беатриса и Кристина – она приехала как раз в тот день, когда случилось несчастье. Хуан служил на борту английского крейсера «Энтерпрайз»…

Вечером 13 августа отец был приглашен на многолюдный ужин в гостинице «Верцер» на берегу озера. Около трех часов дня он вместе с Гонсало, Беатрисой, графом Хевенхюллером, который жил в Австрии, и своим частным детективом смотрел теннисный турнир. Позднее все собирались встретиться с Кристиной. Однако Беатрису и Гонсало ждали в гольф-отеле в городке Деллах. Они попросили отца разрешить им туда поехать. И хотели вернуться на ужин к 19 часам…

Отец разрешил поездку. Он дал им свой открытый черный шестицилиндровый «Хорх». Поехали они не одни, а с шофером и детективом отца. Но Беатриса получила разрешение самой сесть за руль… Отец знал, что она хорошо водит машину. И все же в тот момент, когда автомобиль выезжал на улицу, его, видимо, посетило какое-то предчувствие. Он еще раз быстро махнул рукой Беатрисе и Гонсало и крикнул:

– Езжайте медленно. Езжайте осторожно…

После этого автомобиль выехал на асфальтовую дорогу и скрылся в направлении Клагенфурта.

Отец, сестры и гости провели послеобеденное время в разговорах. Затем отправились на прогулку. Между пятью и шестью часами вечера они поехали на виллу Борн, чтобы переодеться к ужину. В шесть они были готовы. Барон Борн поехал с ними в отель «Верцер». Там они некоторое время сидели вместе, выпили несколько бокалов вина и ждали Беатрису и Гонсало.

Когда стрелка часов перевалила за семь, отец впервые забеспокоился. В четверть восьмого он встал и начал ходить вперед-назад.

– Беатриса никогда не опаздывает без причины, – сказал он. – Надеюсь, ничего не случилось…

– Что может случиться на таком коротком пути?.. – попыталась успокоить его Кристина.

Но в этот момент беспокойство охватило и остальных.

Когда в половине восьмого автомобиль не приехал, отец не выдержал…

Он посмотрел на графа Хевенхюллера и Кристину.

– Пожалуйста, пойдемте со мной, – сказал он, – я хочу поехать им навстречу…

Отец взял вторую машину. Он сидел впереди и напряженно смотрел на дорогу, когда они ехали в направлении Крумпендорфа…

Когда автомобиль поворачивал направо перед Крумпендорфом, на левой стороне дороги стал виден открытый «Хорх», в котором уезжали Беатриса и Гонсало.

Правым передним колесом машина заехала на тротуар. Правое крыло было повреждено. Рядом с машиной стояли Беатриса и австрийский жандарм.

Отец выпрыгнул из машины первым, Кристина и Хевенхюллер последовали за ним. Они побежали к месту происшествия. Гонсало сидел впереди. Его красивое лицо было очень бледным, но он устало улыбнулся отцу.

– С тобой что-то случилось? – спросил мой отец.

– Нет, – сказал Гонсало, и никто не заметил, каким на удивление тонким был его голос. – Только легкий удар. Со мной ничего не случилось…

– Ты себя хорошо чувствуешь?

– Да, не беспокойся…

Отец почувствовал большое облегчение. Он стал слушать рассказ о том, что произошло.

Беатриса небыстро ехала через Крумпендорф, когда на ее пути неожиданно показался велосипедист. Беатриса попыталась объехать его. При этом правой стороной автомобиля она выехала на тротуар, и сразу затем машина ударилась о столб ворот. Всех сидящих в машине толкнуло вперед, но удар был не особенно сильным.

Отец успокоился. Он попросил жандарма не поднимать шум. Поскольку «Хорх» еще мог ехать, они на двух машинах вернулись в Пертшах…

Беатриса и Гонсало поехали на виллу Борн, чтобы переодеться для ужина. А отец вместе с остальными отправился в отель «Верцер». Входя, он улыбался и успокоил ожидавших:

– Гонсало сейчас будет здесь, он немного бледный, но ничего не случилось…

Однако без пяти восемь Беатриса пришла одна.

– Не беспокойтесь, – сказала она, – от волнения у него заболела голова, и он просил извинить его… Он хочет немного отдохнуть…

Сели за стол. Но ужин очень быстро прервался, потому что во время еды отца неожиданно охватило сильное беспокойство.

– Я поеду туда… – сказал он.

Без малого девять он вошел в переднюю виллы Борн. Беатриса, Кристина и Хевенхюллер сопровождали его…

Когда они вошли в дом, то услышали сдавленный стон с верхнего этажа.

Комната Гонсало находилась почти под крышей. Когда отец вместе с Беатрисой и Хевенхюллером вошли в широко раскрытую дверь, в комнате горел слабый свет. Гонсало лежал в постели, полуприкрытый, отвернув к стене свое красивое лицо. Услышав шум в дверях, он обернулся к отцу. Лицо его было желтым.

Гонсало судорожно попытался улыбнуться.

– Зачем вы пришли домой? – спросил он. – Мне ничего не надо. У меня только болит голова. Она начала болеть еще перед столкновением. Так всегда, когда ветер дует с гор…

Отец вопросительно посмотрел на графа Хевенхюллера. Но граф покачал головой. Не было никакого ветра, и ничто не предвещало резкой перемены погоды.

– Лучше я все же вызову врача, – сказал отец. Однако Гонсало резко замотал головой, сжавшись при этом движении, так как боль напомнила о себе.

– Нет, – прошептал он. – Я не хочу врача. Мне не нужен врач. Это сейчас пройдет…

Никто не решился вызвать врача. Все думали о признаке гемофилии. Каждый знал, что того легкого удара о приборную доску, который получил Гонсало, достаточно, чтобы убить гемофилика. Но никто не произнес название болезни. Словно каждый боялся, что одно упоминание этого слова, подобно заклятью, может вызвать катастрофу. В течение часа, и даже больше, ничего не произошло.

– Теперь тебе лучше? – спросила Беатриса, внутренне неспокойная, когда на часах было четверть одиннадцатого.

– Я думаю, будет лучше, – сказал Гонсало с безнадежной детской улыбкой, но губы его стали еще бесцветнее. Он обманывал себя и других.

Без малого одиннадцать он вдруг выпрямился и сквозь стиснутые зубы издал такой громкий стон боли, что все, кто был у постели, вскочили. Гонсало больше не мог совладать с собой.

Отец схватил настольную лампу и осветил лицо сына. Оно было белым как бумага.

– Позовите врача, – наконец выдавил он. – Позовите врача, скорее…

Хевенхюллер, пометавшись, нашел старого врача, доктора Михаэлиса. Тот как раз собирался ложиться спать. Но по испуганному голосу настойчиво просившего Хевенхюллера он понял, что дело серьезное, и пообещал тотчас прийти.