Михаил Тихомиров - Труды по истории Москвы

На следующий день, 3 июня, в Москве произошел пожар. Сгорела половина города, по свидетельствам иностранцев, до 24 тысяч домов. Как часто бывало и раньше, виновниками этого пожара в народе считали холопов знатных людей, в данном случае людей боярина Морозова. Нельзя положительно сказать, были ли эти обвинения правильными. В летнее время пожары в Москве возникали часто. Деревянные дома вспыхивали от неосторожного обращения с огнем. Москва нередко горела «от грошовой свечки». Безумная мысль сжечь город могла прийти и кому—либо из боярских людей Морозова или Чистого. Во всяком случае, народ обвинял Морозова и потребовал выдачи другого ненавистного им человека – окольничего Траханиотова. Тот бежал из Москвы, но его вернули в Москву и выдали восставшим. Траханиотов был казнен на Земском дворе черными людьми. Народ угрожал и самому боярину Борису Ивановичу Морозову. Спасая своего «дядьку», царь ночью отослал его в Новоезерский монастырь на Белом озере. [942]

Этим событием С. В. Бахрушин заканчивает «горячие моменты» московского восстания 1648 г. Однако окончание «горячих моментов» вовсе не означало, что волнения улеглись. Наоборот, лето 1648 г. ознаменовано многочисленными восстаниями в городах. При этом, пожалуй, наиболее тревожным было положение на юге России. И это понятно, так как южные города находились в непосредственном соседстве с восставшей Украиной.

Уже 30 мая путивльский воевода сообщил в Москву о победе Хмельницкого под Корсунью, одержанной казаками 16 мая 1648 г. Воевода задержался с сообщениями, вероятно, не вполне доверяя слухам о казацких победах. Он осторожно называет победителей «самовольными казаками» и опасается от них всякого рода осложнений. Вести о событиях, подобных кровопролитным битвам или народным восстаниям, как известно, с чрезвычайной быстротой распространялись из деревни в деревню, из города в город. Поэтому без какой—либо натяжки можно предположить, что вести о восстании «самовольных казаков» и их победе под Корсунью могли послужить одним из толчков к московскому восстанию 2 июня. Времени для этого было достаточно – две недели, а среди солдат драгунского полка Лазарева, принявшего деятельное участие в московском восстании, было довольно много украинцев (68 «черкас»). [943]

Южные русские города – Путивль, Рыльск, Северск – жили в непрерывном напряжении под влиянием вестей, приходивших с Украины. Уже 8 июня 1648 г. Хмельницкий послал в Москву к царю Алексею Михайловичу свой первый лист. В нем он сообщает о победах казаков, о взятии в плен коронного гетмана и разгроме кварцяного польского войска «до щадку».

Но если и можно сомневаться в связи московского восстания с началом народно—освободительной войны на Украине, то никак нельзя отрицать того, что сведения о событиях на Украине были хорошо известны в южнорусских городах. Уже 23 июня вяземский воевода сообщал со слов литовских купцов, ездивших торговать табаком «под то войско», т. е. в армию Хмельницкого, сражавшуюся под Корсунью, что «с теми черкасы и с татары твои государевы русские люди казаки». [944]В июле 1648 г. стародубский подстароста прямо жалуется на бегство кабальных холопов «в землю его царского величества порознь». Кабальными холопами подстароста, применяясь к московским понятиям, тут называет украинских подневольных людей, крестьян и холопов.

Интересный материал о переселенцах с Украины в южнорусские города дает в своей монографии А. К. Касименко. [945]Такова переписка между болховским воеводой и Разрядным приказом о принятии на службу беглеца с Украины, который был записан в драгуны. Из документов видно, что еще раньше (до мая—июня 1648 г.) в болховские драгуны были поверстаны разом 15 переселенцев с Украины. Но переселение с Украины в Россию началось еще раньше, и уже в начале 1648 г. бобрикский воевода сообщил в Москву о испомещении в Бобриках переселенцев с Украины.

Наибольшая опасность восстания в южнорусских городах для царского правительства заключалась в том, что главной действующей силой в этих восстаниях были служилые люди, стрельцы и казаки. Среди «ведомых воров и заводчиков», как приказные документы обычно называли вожаков восстаний, были стрельцы, полковые казаки и один сын боярский.

Восстания 1648 г. в южных русских городах сразу же приняли крайне опасный оборот для правящих кругов.

В Козлове они развернулись 11 июня, являясь отголоском московского восстания первых дней этого месяца. По следственному делу, волнения начались с того времени, «как приехали в Козлов с Москвы козловцы… и во всех людях смуту и мятеж учинили». Среди восставших был «иноземец» Самошка (Самойло») Семенов сын Белоус вместе с сыном Васькой. Из дальнейшего видно, что иноземцев—немцев в Козлове не было. Имя и прозвище Самошки, или Самойлы Белоуса, позволяет говорить, что этот «иноземец» был украинцем. [946]Восстание в Козлове своеобразно, и очень трудно дать его точную классовую характеристику. Тем не менее, оно само по себе является показателем большого напряжения в южнорусских городах.

То же самое можно сказать о восстании в Курске 5 июля 1648 г., когда был убит стрелецкий голова Константин Теглев. Главными действующими лицами здесь были «новописаные стрельцы да монастырские крестьяне». Участие «мужиков» все время подчеркивается в документах. Восстанию в Курске посвящена интересная монография Г. А. Новицкого. [947]

Восстания в Козлове и Курске не были одиночными. В Челнавском остроге стрельцы поднялись против своих начальных людей и до смерти избили одного «старого стрельца». [948]Этот стрелец пользовался своим положением, он своими действиями «мир выел».

Волнения происходили также в Талецком остроге и в Чугуеве. Впрочем, и в том и в другом городе, по—видимому, дело ограничилось только попытками организовать выступления. В Талецком остроге говорили о происходившем в Москве восстании, в Чугуеве дело свелось к попыткам завести «завод», т. е. начать какие—то противоправительственные выступления.

Серьезное положение создалось в Воронеже. Во главе заводчиков восстания стоял полковой казак, возвратившийся 17 июня из Москвы и рассказавший о «большой смуте» в Москве. Восставшие намеревались убить воеводу, стрелецкого голову и «лучших» посадских людей, как об этом сообщали воеводе посадские «лучшие» люди и священники. Воевода хотел арестовать предводителей восстания, но казачьи и стрелецкие начальные люди заявили, что они будут не в состоянии «унять» своих подчиненных, если начнутся волнения. Воевода и стрелецкий голова бежали из города. Вскоре заводчики восстания были арестованы сыном боярским и казацким человеком с помощью их сторонников. Во время следствия выяснилось, что один из предводителей восставших зачем—то ездил в Елец. Воронежскому восстанию посвящены страницы интересной книги Е. В. Чистяковой о Воронеже середины XVII в. [949]