Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

15 ноября 1995 года на совещании руководящего состава Вооруженных Сил начальник Генерального штаба Вооруженных Сил РФ генерал армии Михаил Колесников выступил с докладом об итогах боевой подготовки армии в текущем году. Пожалуй, никогда ранее я не испытывал такого чувства разочарования в НГШ, как в тот раз. Его доклад напоминал мне лукавый бухгалтерский отчет о работе плохого колхоза. Колесников долго и монотонно перечислял проблемы, которые были прекрасно знакомы всем сидящим в зале, и не дал ответа на главные вопросы: кто именно довел армию до такого убогого состояния, как она собирается выбираться из этой пропасти?

Но больше всего меня возмутило, что НГШ несколько раз подчеркивал, что моральное самочувствие наших войск в Чечне «здоровое», «хорошее», «спокойное». То была большая натяжка… И если к систематическому лукавству министра обороны мы уже привыкли, то некоторые, мягко говоря, несоответствующие действительности факты или выводы, обнародованные начальником Генерального штаба, не могли не удивлять.

По комментариям доклада НГШ на совещании, прозвучавшим из уст генералов и офицеров, я еще больше утвердился в мысли, что Михаил Петрович теряет и в их глазах добрую репутацию.

А жизнь давала новые поводы для такого вывода.

Когда, например, началась схватка за приватизацию системы управления воздушным движением (УВД) России, Колесников написал главе кабинета РФ Черномырдину письмо, в котором категорически выступил против проникновения коммерции в данную область. А через несколько месяцев в таком же письме министру транспорта Ефимову настаивал на совершенно обратном. Скорее всего, после того как с ним «плодотворно» поработали люди, заинтересованные в проталкивании идеи самофинансирования УВД…

Колесников в свое время доказывал, что для России важно иметь мобильные силы, основу которых должны составить Воздушно-десантные войска. А в январе 1996 года НГШ уже доказывал, что приказ министра обороны о растаскивании частей ВДВ по военным округам является правильным и своевременным…

Подчиненные переставали понимать его логику.

…Некоторые генералы и офицеры одно время стали бросать весьма колкие реплики в адрес НГШ в связи с завязавшейся у него дружбой с военным обозревателем газеты «Сегодня» Павлом Фельхенгауэром. Колесников при встрече с этим журналистом расплывался в улыбке и называл его просто «Паша». Для многих на Арбате уже не было секретом, что не без помощи НГШ Паше нередко доставалась эксклюзивная информация еще в те времена, когда он был корреспондентом «Независимой газеты». После очередного посещения ГШ появилась его сенсационная статья о проблемах утилизации гептила — ракетного топлива.

Некоторые наиболее завистливые московские журналисты не скрывали, что недовольны теми привилегиями, которые Колесников установил для Паши. Руководство пресс-службы несколько раз пыталось тактично намекнуть Михаилу Петровичу на необходимость сбалансированного отношения с журналистами. Но безуспешно. Колесников продолжал опекать Павла с какой-то отеческой заботой. Когда, например, Фельхенгауэр уезжал в войска, НГШ давал команду всячески содействовать ему. А о передвижениях Павла по Чечне начальнику Генштаба докладывали ежедневно. Фельхенгауэр был единственным московским журналистом, которому Колесников давал огромные интервью…

…Потом был случай, о котором долго говорили на Арбате.

На одном из наших дальневосточных аэродромов (Кневичи) органы военной контрразведки задержали военнотранспортный самолет с коммерческим грузом (поговаривали даже, что контрабандным). Началось следствие. В ходе его выяснилось, что самолет взлетал с подмосковного аэродрома Чкаловский и что при оформлении вылета возник конфликт с командиром корабля. Он отказывался лететь без разрешающих документов. На него начали давить авиационные начальники. Не помогало. Дошло до того, что потребовалось вмешательство начальника ГШ… Только после этого самолет взлетел.

На Арбате многие с большим интересом следили за тем, как будет разматываться следствие, связанное с арестованным самолетом. Но уже вскоре стало происходить то, что явно указывало на стремление нашего руководства замять скандал. На Дальний Восток в срочном порядке были откомандированы «эмиссары» из ГШ, которые и заглушили зреющий скандал. Более того, там явно наклевывалось серьезное уголовное дело… А ведь офицеры управления, курировавшие ВВС в Главном оперативном управлении ГШ, не скрывали, что разрешающая виза на вылет загадочного самолета из Москвы была получена от «самого»…

С приходом Родионова в МО уже вскоре многие стали поговаривать, что начальник Генштаба с новым министром обороны вряд ли сработается. «Сугубо служебные» отношения Родионова с Колесниковым, в которых почти с первого дня ощущалась прохлада, явно указывали на то, что в своей должности Михаил Петрович продержится недолго. Так оно и случилось. Хотя никто не думал, что все это произойдет так быстро…

Что побудило министра столь решительно замахнуться на фигуру, которая всегда считалась второй по статусу в военном ведомстве? Тогда по Арбату бродило много догадок. Истину знал, конечно, только Родионов.

Когда Родионов возглавил МО, он вправе был рассчитывать на твердое плечо НГШ. Надо было прежде всего «драться» за деньги для армии. Писать грозные письма в самые высокие инстанции, стучать кулаком по золоченым столам, с высоких трибун говорить правду о том, что в войсках могут начаться бунты, предъявлять жесткие требования к исполнительной власти.

Десятки гарнизонов были на грани физического выживания, на стол министру и начальнику ГШ каждый день ложились шифровки, которые страшно было читать. Однажды по указанию министра я подготовил проект обращения руководства МО и ГШ к высшей исполнительной и законодательной власти. Формулировки и выводы были в нем, как говорится, на грани фола. Когда обсуждали окончательный вариант, Колесников приговаривал: «Надо бы осторожнее», «Не будем паниковать», «Зачем раздражать президента и премьера»… Я видел, как при этих советах министр еле сдерживал себя…

Когда у Родионова один из журналистов спросил, чем вызвано смещение Колесникова, министр тактично намекнул, что когда военачальник долгое время пребывает в одной должности, то теряет остроту восприятия проблем… Родионов мог сказать гораздо больше и намного круче.

Наверное, за все годы службы у Родионова ни разу не было зама, на которого он бы оглядывался. Кому не доверял, уходили сами. Штрихи этого недоверия иногда проявлялись в неожиданных формах…

Когда при Колесникове министр отправлялся в войска или с визитом за рубеж, он брал с собой офицеров, дежуривших при «ядерном чемоданчике». Вскоре после назначения генерала армии Самсонова на место Колесникова я заметил, что в группе сопровождения министра отсутствуют «чемоданщики». При Самсонове они появились в «свите» Родионова лишь однажды — во время однодневного визита министра в Белоруссию. В то время генерал Самсонов после автомобильной аварии лежал в госпитале…