Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

Потом из Главного управления воспитательной работы все чаще в центральный аппарат МО стали просачиваться слухи, что «шеф не брезгует крепким словцом». Был как-то случай, когда после очередного разноса начальника подполковник оказался на госпитальной койке с сердечным приступом. Офицеры жаловались на нетактичное обращение шефа с подчиненными. Однажды я сам стал свидетелем, как несколько военных журналистов почти четыре часа торчали под дверями кабинета начальника ГУВРа, а затем им было сказано «приходить после обеда»…

Ожидаемого повышения качества воспитательной работы в армии после назначения Здорикова не происходило. Наоборот, она еще больше захирела. С некоторых пор мне стало бросаться в глаза, что Сергей Михайлович слишком часто бывает в кабинете министра и слишком редко — в войсках. Но даже после нечастых выездов в военные округа и на флоты следом за ним приползали на Арбат настораживающие сведения: то устроил запредельный разнос капитану первого ранга на флоте, то выбросил на совещании руксостава «фортель», который показался людям бестактным…

А его стремление быть почаще на глазах у министра уже бросалось в глаза не только мне. Иногда создавалось впечатление, что Здориков специализируется исключительно на выполнении «спецзаданий особой важности»: то он участвует в замирении главного редактора «Московского комсомольца» и министра, то сопровождает секретаря Совета безопасности во время его поездки в Приднестровье, где особое внимание уделялось информации о Лебеде, то обеспечивает моральную поддержку Грачева на его суде с Поэгли…

Потом в прессу просочилось, что начальник ГУВРа отгрохал себе дачу в Барвихе явно не по зарплате и якобы по подложным документам растаможил привезенный из-за рубежа автомобиль…

Фирменный «джентльменский набор крамол», имевшийся у многих членов команды министра…

…Его необычайно приятельские отношения с министром часто давали повод генералам и офицерам МО и ГШ подозревать обоих в некоторых нечистоплотных делах.

Бурлаков был, пожалуй, первым крупным военачальником, который уже через несколько месяцев после вступления Грачева в должность министра стал фигурировать в неприглядной истории, связанной с незаконной покупкой знаменитого «мерседеса». А уголовное дело, заведенное по машине, было первым, в котором Грачев в качестве министра проходил как свидетель.

Я долгое время занимался этой омерзительной историей, и меня поражало, с какой самоуверенностью был совершен этот «грабеж».

Западная группа войск готовилась к выводу и ударными темпами распродавала излишки войскового имущества. Вырученные деньги, согласно указам и распоряжениям президента, должны были строжайшим образом использоваться на строительство жилья для бесквартирных офицеров. Деньги были гигантские. Соблазнов — множествофамилию генерал-полковника Матвея Бурлакова полоскали в российской и зарубежной прессе. Грачев его защищал от «наветов» и говорил, что «фактов нет». Даже тогда, когда в некоторых газетах стали появляться копии документов, по которым и неспециалисту становилось ясно, что криминал есть (например, статьи Александра Жилина в «Московских новостях»).

Материалы комиссий Контрольного управления при президенте, Генеральной и Главной военной прокуратур, выезжавших на проверку в ЗГВ, уходили словно в песок. Я ничего не мог понять и чувствовал себя человеком в обществе иллюзионистов: видишь фокусы, но не знаешь их секретов…

Разгадки появились позже. Наши офицеры, возвращавшиеся из ЗГВ, рассказывали о потрясающе теплых приемах, которые руководство группы устраивало для проверяющих, о царских подарках им (у некоторых подарков было по четыре колеса). Воры и законники становились одной семьей, которая приватизировала право грабить армию и уводить преступников от уголовной ответственности.

…А генерала Бурлакова газеты продолжали уличать в связях с торгашеской мафией, в подписании экономически невыгодных контрактов с инофирмами, в сомнительных способах приобретения элитной квартиры на Котельнической набережной, в подозрительных методах формирования фонда ветеранов ЗГВ с участием немецких предпринимателей. Ему бы тихо уволиться из армии. Но…

Осенью 1994 года многие генералы и полковники Минобороны и Генштаба были поражены известием о том, что генерал Бурлаков представлен Грачевым к должности заместителя министра обороны. Пресса подняла шум. Стало известно, что решение о назначении Бурлакова замминистра было принято с грубым нарушением процессуальных норм — без учета коллективного мнения Высшей аттестационной комиссии по высшим должностям и званиям при президенте, которая большинством голосов высказалась «против».

Грачев нервничал. Он чем-то напоминал мне человека, который получил крупную взятку и не мог ее «отработать». Он по-прежнему защищал Бурлакова, говорил, что критика в его адрес — злостные вымыслы. Однако скандал приобрел такие масштабы, что Ельцин был вынужден дать задний ход и отстранить замминистра от должности. То была слишком звонкая пощечина и министру.

Чтобы хоть как-то успокоить сильно расстроенного Бурлакова, помощник министра обороны Елена Агапова заявила, что Матвей Прокопьевич не снят с должности, а всего лишь временно освобожден от нее и что он немедленно приступит к работе, как только закончится проверка некоторых фактов…

Проверка фактов затянулась больше чем на полгода. Так бывает всегда, когда не могут или не хотят найти виновников. По Министерству обороны пошли слухи, что в Генпрокуратуре собралось много документов по расследованию коррупции в ЗГВ, которые не раз запрашивали из Кремля. Кое-что из компромата стало просачиваться в печать. Но конкретных решений Генпрокуратура не выносила, а следователи по уголовным делам продолжали меняться. Многие у нас догадывались, что таким образом Бурлакова «ведут на посадку». Так оно и было. Бурлаков ушел, а несколько темных дел, в которых он был одним из фигурантов, канули в Лету…

Заместитель министра обороны генерал-полковник Валерий Миронов был особой фигурой в МО. Он, как и некоторые другие высшие генералы, хотя официально и являлся замом Грачева, но членом его «команды» никогда не был. Военачальник с громадным командным и боевым опытом, обладающий уникальной культурой аналитического мышления, он хорошо знал себе цену, но никогда не выражал это в амбициях. Тихо и надежно выполнял свои обязанности, никогда не встревая в придворные скандалы. Он был одним из тех министерских генералов, которых за несколько десятилетий службы в армии ни разу не уличили даже в мелких нечистоплотных делах. Он берег свою офицерскую честь с той бдительностью, которая была больше свойственна генералам царской и гораздо меньше — новой русской армии…