Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

— Товарищ министр обороны, у меня есть просьба.

Командир части протирал платком вспотевший лоб, а «замполит» имел глаза боксера, попавшего в нокдаун.

— Ну какая у тебя просьба, сынок?

— Можно с вами сфотографироваться на память — мне в дембельский альбом снимок такой хочется вклеить!

Все с облегчением рассмеялись.

— Конечно, сфотографируемся, — по-доброму ответил Грачев, — ну а проблемы у тебя или твоих товарищей какие есть?

Опять гробовая тишина. Опять у командиров предынфарктное состояние.

И тут солдат рубанул:

— Есть проблемы, товарищ министр обороны!

Грачев вмиг посерьезнел.

— Ну говори, какие проблемы?

— Товарищ министр обороны, наши «чеченцы» просятся, чтобы их домой отпустили («чеченцами» в войсках называли военнослужащих, побывавших в Чечне. — В. Б.).

Наступила такая тишина, что, казалось, слышно было, как фохочет сердце бледнеющего командира полка.

Грачев хмуро посмотрел на полковых и окружных командиров.

— Почему «чеченцы» до сих пор не уволены? Я ведь еще в декабре, кажется, директиву подписал?

Командиры и начальники наперебой стали что-то виновато объяснять. Солдаты улыбались до ушей.

— Значит, так, товарищ солдат, — сказал Грачев, — обещаю вам и так вашим «чеченцам» передайте: в ближайшие дни все они уедут домой!

Солдаты громко зааплодировали, и все дружно направились фотографироваться. Кто-то из офицеров тайком показывал храброму воину увесистый кулак…

В тот же день было приказано оформлять некоторых «чеченцев» на дембель.

А в строевых отделах частей округа началась паника, которая мигом дошла до Генштаба. Дело в том, что действие декабрьской директивы министра обороны, изданной на основе соответствующего указа Ельцина, имело так называемое «разовое значение» и на всех военнослужащих-«чеченцев» пока не распространялось. Это значило, что командиры должны были в нарушение указа президента выполнять устный приказ Грачева. В Главном организационно-мобилизационном управлении Генштаба ломали голову над тем, как выбраться из этого лабиринта. Генералам было не впервой изобретать такие формулировки, в которых черт ногу сломит. Короче, вопрос с «чеченцами» был попросту замылен. На высоком профессиональном уровне…

16 апреля 1996 года под чеченским селением Ярыш-Марды дудаевские боевики разгромили колонну 245-го мотострелкового полка Московского военного округа.

Ельцин в одном из своих первых заявлений по этому поводу назвал колонну «мирной», поскольку она, дескать, везла продовольствие и товары. Это еще раз свидетельствовало о том, что президента в очередной раз кто-то из военных вводит в заблуждение. Уже вскоре выяснится, что колонна, кроме имущества и продовольствия, везла из Ханкалы оружие и боеприпасы.

В тот же день на центральный командный пункт Генерального штаба поступила информация об огромном количестве убитых в том бою у Ярыш-Марды. Хотя, в сущности, никакого боя не было — был отлично организованный расстрел нашего подразделения чеченцами: российские военнослужащие не успели оказать сколь-нибудь серьезного сопротивления…

Руководство Генштаба приказало дежурному по ЦКП ГШ все сведения, касающиеся количества убитых, держать в строжайшем секрете. Было запрещено передавать их даже тем должностным лицам, которые имели право располагать ими по роду службы…

Выступая на слушаниях в Думе, Грачев пошел на беспрецедентную дерзость: он подверг открытой (хотя и косвенной) критике ельцинский план разрешения чеченского конфликта, поскольку, говорил министр, «этот план опять дает возможность дудаевцам подлечиться и пополниться». Далее Грачев утверждал, что «никакие действия не принесут результата, пока армия будет находиться в состоянии «ни мира, ни войны». Он, в частности, сказал:

— Армия несет большие потери не когда воюет, а когда выполняет мирные соглашения. Сожалею, что не дали возможности добить бандформирования.

В те минуты мне было его жалко. Министр обороны был обязан воевать по правилам политических игр, а не военного искусства. В таких условиях не то что Грачев — Наполеон был бы беспомощен. Слова Грачева о невозможности «добить бандформирования» прозвучали в какой-то напряженно-траурной думской тишине.

А еще недавно он в одном из своих интервью говорил иное:

— Я высоко ценю роль переговорного процесса в решении чеченского кризиса.

Тогда же Грачев отдал приказ командующему группировкой в Чечне генералу Вячеславу Тихомирову «всеми способами связаться с боевиками и договориться о прекращении огня».

Когда генералы пытаются делать то, что не могут сделать политики, они всегда становятся крайними…

Дума назначила расследование по трагедии 245-го полка и предложила президенту рассмотреть вопрос об ответственности высших должностных лиц. Президент пообещал, что высшие должностные лица в армии будут привлечены к ответственности.

В тот же день Черномырдин дал поручение начальнику Генштаба генералу армии Михаилу Колесникову, министру внутренних дел и директору ФСБ «обеспечить безопасность передвижения федеральных сил в Чечне». Черномырдин распорядился генералам делать то. что они обязаны были делать без чьих-либо указаний.

Прошел месяц. Расследование уголовного дела о гибели колонны продолжалось.

Следственная группа Главной военной прокуратуры денно и нощно собирала показания свидетелей, должностных лиц, изучала место происшествия. Изнурительная и тяжелая работа. Наблюдая за каторжным трудом следователей ГВП, я думал о том, в какое идиотское положение часто попадают эти люди из-за того, что результаты их работы нередко определяются не честной сутью добытых сведений и выводов, а некими «политическими соображениями», исходящими от тех, кто начал эту войну…

За годы войны в Чечне ГВП расследовала многие десятки уголовных преступлений, нити которых вели не только в армейские или дудаевские штабы, но и в высокие московские кабинеты.

Иногда мне казалось, что над Чечней витает какой-то призрак, за которым вынуждены без сна и отдыха охотиться следователи. Таинственные бомбардировки Рошни Чу, Самашек, Урус-Мартана, загадочное нападение на аэропорт Слепцовск…

И я вспоминал слова Клаузевица о том, что существует такое понятие, как «туман войны». На чеченской войне грязи было гораздо больше, чем тумана. На чеченской войне следователей было гораздо меньше, чем преступлений. Наверное, потому, что война была «ненормальной». Иногда я ставил себя на место Грачева и пытался рассуждать так: «Сбит наш самолет. Главком ВВС генерал Дейнекин докладывает министру о потере одного из асов и боевой машины. Заодно — о месте нахождения банды, сбившей истребитель. Разведка подтверждает — да, боевики дислоцируются именно в этом селении. Воздержаться от справедливого соблазна возмездия невозможно. Следует взлет пары МиГов или Су, и на месте лагеря боевиков уже дымятся воронки»… Еще час — и информационные агентства разносят весть о бомбардировке российскими самолетами «мирного селения». В кабинете Грачева дымятся кремлевские телефоны…