Ада Сванидзе - Викинги – люди саги. Жизнь и нравы

Поскольку роли тинга как источника политических и конфессиональных решений в эпоху викингов уделено внимание в предыдущих очерках, в настоящей части главное внимание обращено на тинг как судебный орган , на гражданские и уголовные дела, которыми занимались тинги, на процессуальные порядки и, конечно, на обычаи и законы, которыми руководствовались судьи и народ. Именно судебные дела составляли содержание подавляющего числа заседаний тингов.

Разумеется, устное обычное право скандинавов, основанное, как и всякое обычное право, на прецедентах, на «казусах» (случаях, примерах дел и их решений) и поэтому очень выразительное, не может быть целиком восстановлено на основании саг. Тем более ценны те материалы о конкретных судебных делах, их разбирательстве и решениях по ним, которые отражены в сагах и благодаря которым можно составить представление о порядке судопроизводства, преступлениях и наказаниях в эпоху викингов, о правовой культуре того времени.

Изучение правовых порядков, которые отражены в сагах, показывает, что формирование устного обычного права , которое формально господствовало по меньшей мере до середины XII–XIII в., должно было обязательно пройти через важный этап , который заключался в переходе от привычных правил и местных, подчас сугубо узких норм и обычаев – к общему обычному праву как системе относительно типичных ситуаций , которая хотя существовала в вербальной форме и состояла из прецедентов, но была уже относительно стройной правовой институцией.

Интерес, который в этом отношении представляют исландские саги, безусловно, велик, потому что они зафиксировали в исторической памяти народа именно этот переход от разнородных, подчас противоречащих друг другу или не вполне совпадающих обычаев или казусов – к обычному праву как системе , хотя и сохраняющей вербальную форму; ведь только на основе сложившегося обычного права был возможен и совершался решающий следующий переход – к записи обычного права . При этом в разной мере и до известного времени сохранялись и допускались отдельные, часто достаточно древние правовые нормы. Соответственно эволюционировали и наказания, постепенно превращаясь в принятую традицию. Консолидация права была естественным следствием оформления отдельных политических образований-земель и стала тем более необходимой после их соединения в единое государство. Иначе говоря, эволюция права от местного обычая к общему письменному закону шла рука об руку с процессами политических преобразований и появления новых властных структур.

В Норвегии записи-компиляции обычного права областей являются самыми ранними в регионе. Законы трёндов действовали, судя по «Саге о Сверрире», и в XII в. Первые записи законов Гулатинга относятся к концу XI – началу XII в., но до нас этот закон дошел лишь в записи, относящейся к правлению короля Магнуса Эрлингссона (1163–1184). Конечно, к этому времени он уже претерпел изменения и прошел не одну редакцию; наряду с архаическими установлениями он неизбежно включал в себя и ряд нововведений XII в., отражающих в том числе интересы короля и церкви. Запись законов Фростатинга также восходит к началу XII в., а к концу этого и началу следующего столетия появляются уже две разные редакции; одна из них содержит правку того же короля Магнуса Эрлингссона относительно престолонаследия, а также церковные главы, разработанные епископом Эйстейном Золотое Перо. Во время гражданских войн конца XII – начала XIII в. существовали уже две различные редакции этого закона. Еще и в 1244 г., при конунге Хаконе Хаконарсоне, единый текст не был окончательно скомпилирован из-за разногласий Хакона с архиепископом Сигурдом. Окончательная редакция относится только к 1260 г. А в 1274–1277 гг. уже появляется Ландслов – общенорвежское Уложение.

В Швеции самыми ранними записями областных законов являются Старшая редакция Вестгёталага и Гуталаг, относящиеся к 20-м гг. XIII в. В Дании такие записи принадлежат XII–XIII столетиям.

Все эти записи включают формулу «старый добрый закон», на основании которой внушается идея, что принятые законы основаны на старых, мудрых, опробованных поколениями предков традициях и имеют целью лишь кое-что исправить в старинных обычаях, придуманных «мудрейшими людьми древности». Такой подход обнаруживается во всех записях областных законов, в которых подчеркивается, что они не изменяют, не нарушают традиции народа, а только исправляют и улучшают привычные распорядки . Не случайно норвежский король Магнус, при котором был кодифицирован общий закон страны Ландслов, вошел в историю с прозвищем Исправитель Законов.

Во всех Скандинавских странах областные законы писались на родном языке, лишь некоторые их термины заимствовались из латыни, особенно по мере проникновения в Скандинавию канонического права – проникновения достаточно позднего, следовавшего в регионе за христианизацией и устроением церкви. Областные кодексы продолжали действовать в ландах еще долго после появления общих земских законодательств, впрочем, также составленных на родных языках.

Областные законы, особенно в их ранних редакциях, дают представление о тех юридических проблемах, которые решались обычным правом: вопросы собственности и форм ее отчуждения, проблемы семьи и наследования имущества, уголовные преступления и наказания, вергельды, сборы ополчения, выборы и властные полномочия короля, порядки проведения тингов, права и обязанности церкви и церковнослужителей. Главы, касающиеся церкви, в последующие общие земские законы вообще не вошли, в связи с тем, что церковь в XIV в. уже пользовалась собственными установлениями, исходящими из Рима; на местах же продолжали прибегать к главам о церкви областных законов. Но до второй половины XIII в. влияние на законодательство со стороны короны и церкви не было сколько-нибудь значительным. Конечно, саги освещают не все правовые позиции, вошедшие в кодексы, хотя отсутствие там некоторых положений вовсе не означает, что они не рассматривались на тингах в эпоху саг: ведь какие-то установления представлялись авторам кодексов как бы само собой разумеющимися.

Из материалов о формировании верховной королевской власти и Скандинавских государств в эпоху викингов явствует, что законодательная инициатива и правовые порядки, как и надзор за их исполнением, отнюдь не всегда принадлежали высшей власти. Деятельность тинга в процессе прихода королей к власти и затем осуществления этой власти показывает, что политико-законодательные функции продолжали во многом, а формально и целиком, находиться в компетенции народа, возглавляемого местной знатью . Саги свидетельствуют о том, что тинги справлялись с правовыми проблемами и законотворческой деятельностью, отнюдь не всегда прибегая к санкциям высших светских и церковных властей. Другое дело – отношение самой власти к народному суду, но об этом будет сказано ниже.